Средства-то у нас есть! У нас ума не хватает! (с)
Название: «И если есть ты, значит и я буду жить»
Фандом: Ориджинал (FRPG "Living Dolls" )
Автор: Нана
Бета: MS Word
Музы: С. Версус и наши мальчики.
Жанр: роман.
Пэйринг: Ватасэ Цугинори (Уильям Грей)/Аоки Нэн, Аоки Рен/Аоки Билли, воспоминания Аоки Рен/Ватасэ Цугинори
Рейтинг: G-PG
Статус: в процессе
Размер: макси
Дисклаймер: Цугинори его мамочке =) Реальный мир Господу Богу, Рена, Нэн, Билли и чувства мне...
Предупреждение: бред =Р
Комментарии: И если бы не ты, я бы никогда не села за что-то большее, чем зарисовка на одну страницу. Люблю их и тебя. А ещё наши разговоры и идеи. Спасибо, что вдыхаешь в меня это желание не опускать рук и писать дальше. Не обещаю шедевр, но буду очень стараться.
Глава 1. Нэнси
- Это уже вторая за месяц…а месяц только начался. Нэн, что с тобой происходит?
- Запоздалый переходный возраст, мам… па, подай соус, пожалуйста.
- Держи.
- А-ри-га-то…
- Рен, прекрати улыбаться! На твою дочь жалуются в колледже учителя и студенты!
- Дорогая, Нэн обычный ребёнок…
- Двадцати лет!
- …в котором бьёт жизненная энергия. Разве это плохо?
- Нет, это прекрасно, но, по-моему, пора направить эту энергию в мирное русло!
Разговор происходил за ужином в нашей гостиной.
Мама, в длинном шёлковом халате ходила туда-сюда вдоль стены и нервно мяла в тонких пальцах записку из колледжа. Папа сидел напротив меня с улыбкой гордого любимым чадом человека и потягивал кофе.
Я же разрывалась между двумя желаниями: нормально поесть или сбежать уже в комнату, что бы родители поругались всласть без моего присутствия.
- Интересно, какое мирное русло ты предлагаешь, - отец заинтересованно проследил за новым перемещением мамы из угла в угол и подмигнул мне.
- Уйма вариантов! – оживилась та. – Музыка, рисование, танцы, оригами…вязание или вышивание крючком! Да хоть кружок «Очумелые ручки», мне всё равно! Что угодно, только что бы мне ни приходилось каждые две недели краснеть перед директором и всем студсоветом! Это – частный колледж, там учатся приличные дети…
- А я что, неприличная какая? – наконец мне удалось возмутиться. – Можно подумать, одна я такая на всех… страшнее того, что избила того идиота из совета я ничего не делала… а мои насмешки над учителями… так они сами виноваты. Называют себя преподавателями элитного колледжа, а преподают так, что плакать хочется.
- И всё же они – преподаватели! – строго зыркнула на меня родительница, но тут же устало вздохнула и сцепила опущенные руки. - Нэнси…у тебя проблемы какие-то?
- Никаких, - я встала и как можно спокойнее отправилась в комнату, хотя было дикое желание закричать и что-нибудь разбить. - Спокойной ночи. Мне завтра контрольную писать.
Остановилась в коридоре, прислонилась спиной к стене и глубоко вздохнула. Каждый раз одно и тоже...усталая мама, потом серьёзный отец. Это он только делает вид, я-то знаю. За его улыбкой всегда кроется эта серьёзность.
Чего мне не хватает, думают они. Выросла в хорошей семье, умница. не дурна собой. Я ведь и учусь не плохо, даже не смотря на вечные тёрки с учителями. Они не могут поставить мне ниже чем я заслужила, потому что отвечаю я всегда чётко и уверенно. И никогда не прихожу на занятие не готовой. И тем не менее я почему-то вот такая.
Открою вам страшную тайну... когда женщина так себя ведёт, она привлекает внимание.
И не важно, что объект, который она выбрала себе целью – отвратительный богатенький президент студсовета, по которому сходят с ума все девчонки колледжа от мала до велика. И не только девчонки, но и преподавательницы. Да что там, наверное, когда он идёт по улице, даже бабульки вздыхают томно и мечтают быть лет на 60-70 помоложе. А я одна такая неприступная и холодная, как айсберг в океане.
Только вот не помогает что-то…
Я тоскливо вслушалась в разговор родителей:
- Рен, ну что я не так делаю? - в голосе мамы явно звучали слёзы, мне тут же, как и всегда, стало стыдно.
- Дорогая, не нужно винить во всём себя. Знаешь, по-моему, тут совсем иная причина, а не наше с тобой воспитание…
- Какая же?
Если честно, отец своим заявлением и меня тоже заинтересовал.
- Нэн просто напросто влюбилась…
Я еле подобрала упавшую челюсть с пола и злобно прошипела всё, что думаю об этом слишком прозорливом засранце, который смеет звать себя моим отцом.
- Аоки-сан.
- Я не «сан», - хмуро откликнулась я, вычерчивая на листочке какие-то закорючки.
Вчерашний разговор и подслушанные домыслы папы оставили в душе неприятный осадок, и вызывали страшное раздражение по любому самому мелкому поводу.
- Что, у мисс Сплошные Неприятности плохое настроение?
Я только сейчас, вынырнув из раздумий, поняла, кто так бесцеремонно прервал моё медитативное состояние. Да только один единственный человек на всём белом свете зовёт меня «Аоки-сан»…ну после отца. Тот называет меня так только когда хочет дать втык.
- О, мистер Бельмо На Глазу, - ехидно откликнулась в ответ, чуть поворачивая голову и встречая взгляд восхитительно бирюзовых глаз. – Не ожидала Вас столь рано увидеть в поле своего зрения. Вы пришли по мою душу мстить за павшего товарища?
- Нет, что Вы, месть это так низко. Просто проходил мимо и решил Вам в который раз заметить, что внешний вид совершенно неподобающий для нашего учебного заведения.
- Я бы попросила вас взять Устав этого славного колледжа и засунуть его…куда подальше. Устала слушать уже… чем вам длина моей юбки не нравится?
Уильям Грей, а это был именно он, лишь фыркнул на мой вопрос и повёл плечом.
- Ты как всегда. Для тебя правила – ничто.
- Точно. И меня тошнит от того, с каким рвением ты их выполняешь.
Наш диалог, стандартный до каждой запятой, проходил в аудитории. До начала пары оставалось десять минут – уйма времени, что бы поприпираться и помотать друг другу нервы. А заодно насмотреться на него исподтишка.
- Это моя обязанность, нравится мне или нет, - холодно ответил Уилл, разворачиваясь и направляясь к выходу. – Когда ты уже повзрослеешь и поймёшь, что есть вещи, которые нужно делать вне зависимости от наших желаний?
- Никогда, - тихо выдохнула я, когда он скрылся за дверью.
- Не понимаю я тебя, подруга, - вздохнула сидящая рядом Шарлотта. – Чего ты страдаешь ерундой? Да с твоими внешними данными… подошла и в лоб ему: «Люблю, не могу, давай поженимся!»
Я тоскливо опустилась со всего маху лбом на столешницу.
- Я не смогу… все слова забуду…
- А как грызться с ним – не забываешь, - ехидно заметила Шарли.
- Грызться проще, чем в любви признаваться…, - пробурчала я. – Ох… ладно… я подумаю об этом завтра.
Ага…прямо как леди Скарлетт.
- Надеюсь, что действительно подумаешь, - откликнулась подруга. – Хватит уже быть той, кем ты не являешься.
Женщины, любовь – страшная штука!..
Когда ты понимаешь, что просто бессильна что-то сделать для достижения своего счастья – хуже нет.
Но именно тогда, в этот момент словно открывается второе дыхание, хочется обратить на себя внимание каким угодно способом. Собственно, такое вот дыхание открылось у меня после полугода беспрерывного наблюдения за объектом моего интереса.
Я впервые влюбилась.
Прозвучит дико, конечно. Но современная девушка двадцати лет впервые что-то почувствовала к существу противоположного пола. Что самое печальное, выбор пал на самого труднодоступного из всех возможных.
Уильям Грей – президент студсовета, как было уже упомянуто, до головокружения красив, умён, богат и просто до фанатизма педантичен. Но меня восхищало всё. От умения держать себя на людях, до простого поворота головы и взмаха невероятных ресниц, заставляющих замирать и задерживать дыхание.
Первая любовь была обречена на провал. Я только радовалась, что пришла она ко мне в довольно позднем возрасте, когда из-за такого пустяка я бы точно не стала резать вены или глотать горстями снотворное. Хотя даже в двадцать некоторые способны на такие идиотские поступки.
Прошло немного времени, и из восторженной влюблённой я превратилась в нечто, чего сама никак не могла понять. Одно его появление вызывало желание разнести весь корпус по камешку, что бы даже фундамента не осталось. С языка сами слетали едкие слова, а кулаки непроизвольно сжимались. В общем он стал меня страшно бесить, верите?
Тем, что так популярен, тем, что девчонки ходят за ним толпами, тем, что я не могу так же как они… тем, что сегодня он почему-то провожает одну, завтра вторую. Тем, что заставляет краснеть их и глупо хихикать…
БЕ-СИТ!!!
Я понять не могла, как он может обращать внимание на явно неискренние чувства? Ежу понятно, что они все хором накинулись на его красивую мордашку.
А я всё это время следила, как кошка, притаившаяся в кустах. Изучала его. Слушала с задних рядов на различных конференциях его выступления. Хорошо поставленную речь, спокойный голос, уверенность и твёрдость которого пронизывали, кажется, каждого находящегося тут. Следила за каждым движением, взглядом и мимолётной улыбкой. И понимала, что пропадаю бесповоротно.
Несколько лет назад, когда мама по делам уехала в Штаты, а мы с папой остались одни, у нас случилась довольно странная беседа. Всё началось с игры «Правда или Вызов», хоть и играть вдвоём скучновато было. Но за окном стандартно для Лондона лил дождь, окно в зале было нараспашку, мы сидели под ним и тихо страдали фигнёй.
- Правда или вызов?
- Правда, что уж.
- Пап, а ты когда-нибудь влюблялся в мужчину?
Не передать, какие глаза у него были в тот момент. Я на мгновение пожалела, что спросила так необдуманно. Да и вообще я же ради смеха… а там всё оказалась очень грустно и сложно. До сих пор чувствую себя немного виноватой. Хотя, думается мне, если бы не захотел, он бы не стал рассказывать.
В тот вечер я узнал удивительную историю любви двух совершенно разных и непохожих людей. Была ли то любовь взаимная…отец сам толком не знает по сей день. Но я ещё никогда не видела его таким счастливым, слушая его рассказ.
- Это банально, но иногда для этого не хватает слов, Нэн, - сказал тогда папа. – Ты чувствуешь в себе огромную мощь. Ты будто вообще неуязвимый. Только знаешь, что пока он ходит по Земле, пока помнит о тебе, никакие катаклизмы не страшны. Поразительно, правда? Такое действительно бывает…А мы с Ватасэ были как столкновение двух стихий, которые ни при каких обстоятельствах не смогут быть рядом всегда.
И вот теперь… теперь я понимала, о чём он говорил. Только верить хотелось, что закончится всё не так плачевно… Хотя для того, что бы что-то закончилось, оно должно начаться, верно?
Начало, пусть и сомнительное, было положено. Что делать дальше, я не представляла.
Но надеялась, что найду подсказку. Рядом. Или в самой себе.
Глава 2. Рен
Нэн вернулась сама не своя. Я очень хорошо чувствовал её настроение, даже если она старалась казаться жизнерадостной. Однако скрыть смятения в глазах ей не удавалось.
- Привет, па… я в комнату, хорошо? Что-то неважно себя чувствую. Маме только не говори…
Я подхватил падающую с плеча дочери сумку и наблюдал, как Нэнси стаскивает с ног балетки чуть дрожащими руками.
- Я-то не скажу. Но тебе не кажется, что это всё детством попахивает? Бегаешь от неё, как первоклассница, впервые получившая двойку.
- Папа…, - страдальчески протянула она. – Не надо лекций…Мне Грея сегодня хватило выше крыши!
Опять Грей…
Всё больше убеждался, что моя теория правдива. Каждый божий день только о нём и слышал. Хотя отзывы были не лестные… Но что поделать, если у моей девочки так проявляются чувства? Наверное, я в чём-то её даже понимал.
- Что на этот раз? – я прислонился спиной к стене, смотря на Нэн.
Она бы и рада была сбежать от меня в комнату, но понимала, что я этого сделать не позволю. Потому стояла так же на пороге квартиры и только прятала взгляд.
- Ничего. Всё как обычно.
- Нэн, не делай из меня дурака, м? У нас с тобой никогда не было секретов друг от друга. Так что же произошло вдруг?
Дочь вздохнула, прикрывая глаза, и потёрла кончиками пальцев лоб.
- Мама дома?
- Нет пока.
Почему Билли для неё всегда была как сдерживающий барьер?
При матери Нэнси никогда не показывала своих истинных эмоций, хотя и доверяла ей. Но показать свою слабость не могла.
Вот и сейчас вдруг прижалась ко мне и расплакалась, утыкаясь носом в рубашку. В такие моменты пропадало всякое желание ругать её и читать нотации. Потому что слёзы Нэн – редкая штука. Вообще у меня на удивление сильная дочь, она редко позволяла себе такие слабости на людях. Но я, видимо, был особым случаем…
Подхватив вздрагивающую от слёз Нэнси на руки, я направился в её комнату. Однако лечь в постель она не захотела. Я присел на край кровати, устраивая её на своих коленях, и только гладил мягкие огненные прядки, позволяя выплакаться и успокоиться.
- Почему, пап? – её голос заставил меня вздрогнуть.
Она шмыгнула носом и всхлипнула.
- Почему признавать собственные чувства так сложно? И перед собой и перед тем, к кому их испытываешь…
Я вздохнул. И почему это негодница так похожа на меня?
- Если ты боишься признать чувства перед собой, значит, ты к ним просто не готова, - произнёс тихо, целуя её висок, обнял покрепче и прижал к себе. – Ты ведь впервые такое испытываешь. Тот блондинчик из школы не считается.
- Да я к нему абсолютно ничего не чувствовала, - сморщила носик Нэн. – А тут такой водоворот, что страшно – захлебнусь и утону. И всё, как ты говорил мне, пап… мы с ним две разные стихии…
- Ты это уже поняла? – удивлёно спросил я.
Ко мне это понимание пришло далеко не сразу. Хотя и влюбился я не с первого взгляда… Всё происходило постепенно. Шаг за шагом.
- Давно поняла… Я его заметила в первый день, как в колледж пришла. Да там слепой не заметит…и только труп останется равнодушным.
- Так вот оно что… значит уже два года?
- Ага…, - Нэн вытерла тыльной стороной руки слёзы со щёк. – Если я побегу к нему с признанием… он только посмеётся. Ну, ведь не объяснять ему, что своими глупыми выходками я старалась внимание привлечь. За это он вообще презирать меня станет. Ты знаешь, какой он… фу ты, ну ты просто… Президент совета… это вам не шубу в трусы заправлять.
Я весело фыркнул, качая головой.
- Знаешь, кажется, мы с тобой западаем на один тип парней.
Дочь рассмеялась, поигрывая бровями:
- Так у меня конкуренция в твоём лице, папочка?
- Нет, одного такого мне хватило, - я тихо улыбнулся. – До сих пор не отпускает.
- Если не отпускает и не даёт забыть – любит, - уверенно изрекла Нэн, сползая с моих коленей.
И, наверное, даже не догадалась, какую бурю в душе вызвала этими словами.
Любит.
- Я завидую тебе, родная, - признался честно, откидываясь на кровать и изучая потолок.
Нэнси нависла надо мной и удивлённо заглянула в глаза.
- Почему?
- Ты девчонка. У тебя больше шансов получить то, чего ты хочешь, - я мягко провёл ладонью по её щеке и улыбнулся.
- Пааап, не вздумай пол менять, - она хихикнула и легла рядом. – Вообще, ну что ты такое говоришь? Ты ведь был с Ватэ счастлив? И ведь не каждый переживал то, что пережил ты… Береги это.
- Ты права…
Она права.
И иногда мне казалось, что я ничем не лучше своей двадцатилетней дочери. Хотя, признаюсь, после той последней встречи в Токио стало значительно легче. Да, больше не вздыхалось о том, почему же он, гад эдакий, так бездушно бросил меня не сказав ни слова. Вздыхалось о том теперь, что нельзя снова почувствовать его рядом. Нельзя так же пропустить мягкие прядки волос сквозь пальцы и заглянуть в глаза.
Нэн права, наверное то всеобъемлющее счастье, которое испытывал я тогда, мало кому дано ощутить. Когда каждый день заполнен смыслом, даже если ты без дела валяешься на диване и смотришь в стену. Даже если вымотался на работе, как собака, а энергии всё равно столько, что будь я генератором, хватило бы на освещение всего Токио. И даже если не думаешь о нём, он всегда незримо рядом с тобой. Когда уже нет сил, и вдруг приходит смс… стоит только увидеть имя отправителя и даже дышать легче становится.
Пожалуй такое действительно, если случается с людьми, то лишь один раз в жизни. Даже если ты встречаешь потом кого-то, кого снова любишь, таких чувств больше не испытаешь никогда.
Я так задумался, что чуть не спалил полотенце.
- Чёрт…
Выругался, кидая дымящуюся тряпку в раковину и включая холодную воду. Скоро старость, а я всё как маленький, честное слово. Но это состояние вызывало только улыбку.
Входная дверь хлопнула.
- Билли? – я выглянул из кухни и улыбнулся жене, которая как раз скинула туфли и направилась ко мне.
Красива, как всегда. Немного уставшая, чуть сонная, пахнущая своими любимыми «Weekend», чей запах теперь не был насыщенным, как утром, а лишь тонким шлейфом струился по квартире, вплетаясь в домашние запахи.
- Привет, любимый, - она устало прильнула ко мне.
Сегодня, видимо, день незапланированных нежностей.
Уткнулся носом в её макушку, вдыхая запах угасающего весеннего дня, свежего ветра и чуть уловимый - пыли оксфордских архивов.
- Как день прошёл?
- Отвратительно… я всё прокляла, что согласилась помогать этим идиотам из Оксфорда… они в фотографии смыслят меньше, чем я в восточных единоборствах. А уж ты-то знаешь, что я ни черта в них не понимаю…
Я мягко взъерошил её волосы и помассировал виски.
- Всегда говорил, что это пустая трата времени.
- Но, Рен… до моей выставки осталось всего ничего… всё готово уже, а без дела сидеть я не умею. И не смей меня в этом упрекать, сам не лучше, - Билли улыбнулась, притягивая меня к себе и целуя губы. – Нэн дома?
- Дома. Уже давно. Не ссорьтесь сегодня, хорошо?
- Не собиралась даже. Возможно, ты прав на счёт свои подозрений…раз так… мне, наверное, стоит просто поговорить с ней спокойно.
- Именно, радость моя. Но пока иди переодевайся, ужин почти готов.
Жена снова на мгновение прижалась ко мне, потёрлась щекой о плечо и вздохнула:
- Как же мне повезло, что ты мой.
- Как мне повезло, что я твой, а ты моя, - откликнулся тихо, приобнимая её за плечи и тут же мягко разворачивая. – А ну марш мыть руки и переодеваться!
- Слушаюсь! – шутливо отсалютовала Билли и рассмеялась, идя в сторону спальни. – Кстати, дорогой, сегодня к нам на ужин кое-кто придёт.
- Кто же? – поинтересовался я уже из кухни, убавляя газ в духовке.
- Мальчик из колледжа Нэн. Уильям Грей.
- Милая, а теперь короткими фразами, в которых слова не длиннее семи букв, объясни мне, зачем ты пригласила этого во всех отношениях чудесного юношу к нам домой?! Только быстрее, а то наш ужин сгорит.
Билли удивлённо глянула на меня в зеркале, поправляя пояс халата.
- Я сегодня была у директора. На выходе меня окликнул Уильям, сказал, что ему нужна помощь Нэнси… и не могла бы я передать ей это. Но я предложила зайти к нам, что бы они спокойно всё обсудили.
Я представил эту «спокойную» беседу и меня невольно передёрнуло.
- Хорошо, но покупать новую квартиру будешь ты, - хмыкнул, качая головой. – Ты что, не знала, что они с Нэнси, мягко сказать, не переваривают друг друга?
- Рен, - жена строго сдвинула тонкие брови. – Они взрослые люди. Если Уиллу нужна помощь, не думаю, что Нэн ему откажет. Да, я знаю, какие напряжённые у них отношения, учитывая то, что он – президент студсовета, а наша дочь - его главная головная боль.
- Ты опять за своё…
- А ты снова её защищаешь!
- Она – моя дочь, - я невозмутимо пожал плечами. – А тебе бы следовало узнать причины её поведения, прежде чем делать из Нэн врага народа.
- Будто ты знаешь!
- Да. Я знаю. Потрудился полюбопытствовать. А ты сейчас противоречишь сама себе…
Билли сжала кулачки и выдохнула, прикусывая губу.
Да уж, мне повезло оказаться меж двух огней. И каждый тянул на себя. Определённо, порой я жалел, что у нас не родился мальчик.
Жена только открыла было рот, что бы высказать мне кучу новых доводов и обвинений, но в дверь позвонили.
- О… а вот и он, кажется. Выключи духовку. Я открою.
- Аоки Рен?
Бирюзовые глаза смотрели на меня так внимательно, что мне даже стало неуютно.
- Уильям Грей, надо полагать, - я кивнул и отступил в сторону, пропуская гостя. – Прошу.
- Благодарю.
Кажется, я начал понимать Нэнси ещё лучше. От этого парня сложно было оторвать взгляд.
Уильям скользнул в квартиру изящной лёгкой тенью. Одновременно уверено и робко, словно не был уверен, что его не встретит Нэн со сковородкой в руке, но одновременно понимая, что он тут официальный гость, которого пригласили.
- Рад нашей встрече, - произнёс он, пока я закрывал дверь.
- Взаимно. Проходи, располагайся.
В гостиной он замер у дивана, положив руки на спинку, и огляделся.
- Красиво у вас…
- Спасибо. Жена постаралась, - хмыкнул я, но тут же меня словно пригвоздило к месту, когда Уилл чуть повернул голову, смотря на меня с усмешкой. Такой знакомой, что стало жутко и одновременно сладко.
- Она у вас очаровательна, Аоки-сан…
В бирюзе глаз вспыхнули голубые искорки, заставляя вздрогнуть всем телом.
И только когда Билли позвала меня с кухни, я нашёл в себе силы выйти из охватившего меня оцепенения.
- Прошу простить. Я скоро.
Чёртов Цугинори… он когда-нибудь оставит меня в покое?!
Глава 3. Билли
Мы познакомились, когда оба только переехали в Лондон.
Его назначили редактором в «Cosmopolitan» одновременно с тем, как меня приняли на должность фоторедактора. Мне тогда показалось это удивительным совпадением, хотя общаться толком стали с ним гораздо позже.
Аоки Рен очаровал всю редакцию с первого по пятидесятый этаж. Мужчин, женщин, посетителей, коих в стенах офиса бывало каждый день тысячи. Их детей и родственников, которые тоже приходили кто случайно, кто специально – поглазеть на рыжего азиата с потрясающим чувством юмора и зеленющими глазами.
По редакции ходили слухи, один страннее другого об этом загадочном человеке. Главный слух, впрочем, он же был самым стандартным для всех мужчин, которых угораздило работать в женском журнале, Рен – гей.
Мне казалось это смешным, и необоснованным даже не смотря на то, что он не особо интересовался девушками. Нет, каждой даме в коллективе доставалась доля его внимания…он вообще такой человек, который не умеет пройти мимо и не отвесить комплимент. Но, однако, чувствовалось каждой клеточкой тела, что это просто по-дружески. Он никогда никому не давал повода думать иначе. И этим он притягивал ещё больше взглядов, которые буквально горели желанием получить в личное пользование столь скрытного и потрясающе красивого мужчину.
Моя первая работа с ним – креативная и спонтанная. Нам дали задание составить личный туристический маршрут по Англии. Вернее руководство подбросило идею Рену, тот согласился и попросил в качестве фотографа меня.
Я фотографирую, Рен пишет, все счастливы.
Неделю мы колесили по стране, посещали достопримечательности, заезжали в маленькие городки, пили в барах, ночевали в придорожных отелях, иногда в машине прямо на трассе и узнавали друг друга всё больше и глубже.
До сих пор, кажется мне, он никогда никому не открывался так, как позволил себе это со мной.
Наш судьбоносный разговор произошёл в небольшом баре, где-то недалеко с границей Шотландии. Мы, уставшие, вымотанные переездом сидели у открытого окна и кутались в тёплые джемпера, любуясь таким редким чистым небом, увешанным огромными яркими звёздами.
- Рен, ты, правда гей? – спросила я, подпирая рукой щёку. – Или девчонки с ума просто сходят от отсутствия сплетен?
- Пятьдесят на пятьдесят, - хмыкнул он, делая глоток пива, и довольно прикрывая глаза. – Я не гей. И не натурал.
- Универсальный что ли?
- Типа того. Но на женщин стоит гораздо сильнее.
Я поперхнулась пивом, сдерживая хохот, и покачала головой.
- Женщинам определённо повезло, - отдышавшись, заметила весело.
Рен кинул на меня хитрый взгляд и улыбнулся, но в тоже мгновение снова стал серьёзен.
- Но ведь был кто-то? – осторожно спросила я. – Не подумай, что лезу в душу, но иногда наблюдаю за тобой и кажется, что ты балансируешь на грани.
- Был, - неожиданно легко кивнул Аоки и улыбнулся.
Признаюсь честно, такой улыбки я с того дня никогда больше не видела… Это была смесь всепоглощающей нежности, тоски, боли и горечи. Наверное, всё то, что он испытывал в те моменты.
- Был парень…
Я затаила дыхание.
Мне казалось, что вот сейчас я узнаю что-то такое, чего никогда и никто не узнает. Что, наконец-то разгадаю этого человека, что пойму его.
На самом деле слоёв в нём куда больше, чем кажется. И даже эта история не помогла мне понять его суть до конца…
- Ты бы пошёл за ним куда угодно, если бы он позвал? – спросила я, когда Рен закончил свою историю.
- Пошёл бы. Только одна проблема…, - снова эта улыбка.
- Какая?
- Он бы меня не позвал.
- Потому что не любит?
- А чёрт его знает, - фыркнул мой собеседник. – Может потому что не любит… А может наоборот, потому что любит.
Я тогда не сразу поняла эти слова. Мне почему-то не приходило в голову, что когда любишь по-настоящему иногда нужно уметь уходить, отпускать и причинять боль. Это только теперь я это знаю…
Я всю жизнь жила оглядываясь на тот наш разговор. Всю жизнь с осознанием того, что никогда не буду единственным любимым человеком в его сердце.
Я бы никогда не смогла заменить Ватасэ Цугинори, потому что Рен дал мне понять – это невозможно. Не потому что я хуже… просто Ватасэ – тот редкий случай, когда не забыть. Когда пустота внутри, там, где раньше был он, не заполняется ничем.
Я знала всю их историю…
И дико ревновала.
Но, пожалуй, за те искорки счастья в любимых глазах я могла отдать что угодно. И терпеть сколько придётся. Хоть бы и до конца дней… потому и не могла заставить себя высказать мужу, как сильно меня задевает это… то, что он помнит человека, который так бессердечно его оставил, заставив страдать.
Я, точно знала и могла поручиться, никогда бы не оставила его. Никогда бы не позволила той самой улыбке, которую видела много лет назад, коснуться его губ.
Что чувствует женщина, когда понимает, что она не одна для любимого? Отчаяние. Пожалуй, так оно и есть. Я была в отчаянии, я не знала, что мне делать. Была, как загнанный в угол зверь. Металась, пытаясь найти ответы на, по сути своей, риторические вопросы. И ни в чём не могла винить Рена, потому что он был честен со мной…
Но потом родилась Нэн. Она многое изменила между нами. Я наконец-то почувствовала, как на самом деле дорога и важна ему и словно камень с души свалился. До того мне постоянно казалось – одно неверное движение с моей стороны, лишнее слово и он уйдёт. Просто растворится в темноте ночного города, и останусь я абсолютно одна… Я тогда ещё не понимала до конца, что Рен не такой…Он никогда не бросает тех, кого любит. Он умеет беречь важных ему людей.
Потом я осознала, что всё то время сомнений и тихих истерик до рождения Нэн было тем, что чувствовал мой муж, когда ушёл Ватэ… Эта тонкая грань безумия, когда сорваться вниз и сойти с ума ничего не стоит. Когда ты хватаешься за любую возможность жить нормально, как прежде, но чтобы не делал… всё не то. Мир рушился на глазах, как в каком-то кошмарном сне. Нас различало лишь то, что я была с ним рядом…а Рен был совершенно один в этом отчаянии.
Честное слово, я до сих пор не знаю, какие чувства испытываю к этому парню, заставившему моего любимого так страдать. Столько противоречий и неопределённостей… И благодарность, что он показал ему настоящие чувства, которые далеко не каждый имеет возможность испытать. И ненависть за то, что так с ним поступил. И зависть, потому что я не могу значить для Рена столько же, сколько какие-то зыбкие воспоминания о нём. Пожалуй, встреть я этого человека лицом к лицу, я разорвалась бы на две части, одна из которых поблагодарила бы, а вторая пристукнула без всяких зазрений совести.
Мне всегда хотелось понять, что такого было в том мальчишке? Почему память о нём, как что-то священное и неприкосновенное? Чем он так зацепил моего Рена?
Не моего, с горечью обрывала я сама себя. Нашего, как ни крути. Это было похоже на какой-то гарем, где главная жена просто отсутствует, а любимая наложница на время заняла её место. Но, напоминала я сама себе, решение было за мной, и я его приняла. Я осталась с Реном. Потому что люблю.
Когда впервые муж сказал мне, как Яра похожа на Ватасэ, первой шальной мыслью было тут же запретить Нэн с ней общаться. Этот безумный блеск на дне зелёных глаз, какое-то ненормальное счастье, которое заставляло меня вздрагивать от страха – я снова теряю его, он ускользает от меня к нему, к этому призрачному мальчишке…я не знала что мне делать. Ровно пять минут не знала. И в итоге не стала запрещать ничего Нэн. А Рен сам стал избегать встреч с её подругой.
- Ты не понимаешь, Билли, - сказал он мне как-то. – Когда я вспоминаю, как люблю его, я чувствую, что предаю тебя. Ты никогда не значила для меня меньше… но это не объяснить словами. Просто вы слишком разные, что бы вас сравнивать.
Я никогда не значила для него меньше. Эти слова заставили меня впервые заплакать от того облегчения, которое свалилось на меня так внезапно, неожиданно и так вовремя. Пожалуй, я могла мириться с чем угодно после этого. Так я думала.
Потом был выпускной Нэнси…а ещё через полгода – поездка в Японию к Яре, куда муж отправился вместе с Нэн. И откуда вернулся такой потерянный, что я сразу поняла – они встретились. Я не задавала вопросов, Рен ничего не рассказывал мне, но это было ненужно. Я знала его слишком хорошо…
- Мы простились, - произнёс он, спустя две недели после приезда.
Спокойно, ровно и будто бы просто вспомнил, что должен был сказать это.
Я смотрела на его спину, на рыжий хвост, на широкие плечи и сжимала пальцами книгу, которую всего пару минут назад спокойно читала.
- Навсегда, Билли…
И закрыл лицо руками.
Я всего раз видела его слёзы до этого – слёзы счастья, когда родилась Нэн. И теперь чувствовала себя настолько беспомощно, что не сразу сообразила, что мне делать.
Он вздрогнул, когда я обняла его со спины и прижалась щекой, прикрывая глаза.
- Он любит тебя, Рен.
Муж судорожно выдохнул.
- Я знаю…
Прошло полтора года с того дня…Полтора года спокойной жизни.
- Чёрт!
Я вздрогнула, чуть не выронив противень из рук, и удивлённо уставилась на мужа, который прислонился спиной к стене и закрыл глаза.
- Что такое? – я обеспокоенно вгляделась в его лицо.
А когда он открыл глаза и беспомощно посмотрел на меня, я всё поняла без слов.
Кошмар по имени Ватасэ Цугинори снова вернулся.
Глава 4. Нэнси
Мне как всегда полегчало. Папа поразительно умел свести всю тоску и боль внутри на «нет». Даже когда не понимал, что мне это необходимо.
Я восхищалась его выдержкой с того самого дня, когда узнала правду о том, что значил для него Ватасэ-сан. Иногда, конечно, мне было немного обидно за маму, но отца нельзя было упрекнуть в том, что он уделяет ей недостаточно внимания. Я знала, как он любит её… но не могла понять, как удаётся совместить в сердце двух столь разных людей и при этом оставаться верным и преданным обоим.
Как так выходит у него, что мама никогда не будет значить больше, чем Ватасэ, но и меньше тоже? Как получается хранить все те воспоминания словно на каком-то невидимом алтаре, не забывать ни минуты и одновременно продолжать жить дальше, радоваться, верить, надеяться? Как можно быть одним и тем же, но всё же двумя совершенно разными людьми?
Я устало перевернулась на живот, накрывая голову подушкой, и вздохнула.
Эмоции выматывают. Это напряжение, которое я постоянно чувствовала рядом с Уиллом, давило как асфальтоукладчик, рухнувший с высоты сотого этажа прямо мне на голову. Больше всего на свете, наверное, я мечтала слиться с толпой восторженных девчонок. Видеть в нём лишь красивую внешность, ничего больше. Если бы это было так просто…
Я услышала, когда пришла мама, но не было не настроения, ни желания встречать её. Тем более она всё ещё злилась, наверняка, за мою выходку и, как следствие её вызов к директору.
Устала. Как же я устала. Хотелось забить на всё и не ходить завтра в колледж. Наплевать на занятия и проваляться весь день в постели. Слушать папины истории, закрыв глаза лежать головой на его тёплых коленях и думать, что я самая везучая девчонка на всей планете, у меня самый замечательный отец. Хотя, конечно, не без недостатков.
Когда я была маленькая, твёрдо верила в то, что вырасту и выйду за него замуж. Наверное, в каком-то смысле, он навсегда останется для меня единственным мужчиной в жизни. Тем, кто позволил мне стать такой, какая я есть, помог найти себя и понять чего я хочу. Он такой идеальный… но при том совершенно не идеальный. Каламбур… Я просто никогда не встречала мужчину, который так же ярко выражал бы свои чувства и эмоции. Который не стыдится говорить, кричать, о том, как он любит свою жену и дочь.
И каждый раз мне казалось, что он вообще не с этой планеты. А там, откуда он прилетел, все такие – открытые, солнечные, вечно влюблённые в жизнь.
Мне каждый раз кажется, что он никогда не постареет. Не будет того дня, когда я увижу его смешливым старичком в кресле-качалке с толстой книгой о путешествиях в руках… В свои сорок восемь он выглядит на тридцать. Потрясающе энергичен, похож на рыжий ураган, который не может замереть ни на мгновение, а всё вертится, движется куда-то… И я просто балдею от того, что так похожа на него. И, кажется мне, он тоже безумно этому рад.
Я обожаю гулять с ним. Идти по Сохо, держа за руку, щуриться от ярких солнечных лучей, улыбаться чистому небу и ловить удивлённые взгляды, которыми провожают нас жители Лондона. Такие же как мы, но совершенно другие.
- Вы как будто с картинки сошли, - смеётся Шарлотта, встречая нас на пороге кафе, где мы договорились встретиться. – Ваша яркость затмевает даже это редкое солнышко.
Папа смеётся и сгребает Лотти в объятиях, звонко чмокая в щёку.
- Твоя красота, милая Белоснежка, затмевает всё вокруг. Даже нашу яркость.
Он обожает мою подругу, она отвечает ему взаимностью. Это такой сумасшедший дуэт… а уж когда нас трое.
И Шарлотта обожает, когда папа зовёт её Белоснежкой. Она действительно похожа на неё.
Чёрные длинные прямые волосы, светлая кожа и ярко-голубые глаза. Вообще-то это линзы, но тшшш… Они серые на самом деле.
Иногда от этой идиллии становится страшно… боюсь, что однажды всё рухнет как карточный домик, и не собрать будет, как не старайся…
Из комнаты меня вытащила только жажда. Так хотелось пить, что караул просто, а любимая малиновая вода в бутылке, которая вечно валялась под кроватью, не вовремя закончилась.
И в этом был знак свыше.
Я замерла на пороге гостиной, изучая профиль Уильяма, стоящего у окна. На кухне шебуршали мама с папой, явно собираясь накрывать на стол к ужину, а я всё пялилась на неизвестно откуда взявшегося Грея и не знала, то ли заорать, то ли перекреститься, то ли сходить за скалкой и отметелить этого наглого незваного гостя.
- О, Аоки…, - он первый обратил на меня внимание.
- Грей…, - медленно кивнула я, перешагивая порог гостиной и закрывая за собой двери. – Что ты тут забыл?
Парень насмешливо выгнул бровь, проследив за захлопнувшимися за мой спиной дверьми.
- Решила пришить меня без свидетелей?
- Всё возможно…
- Хватит так на меня смотреть. Мама твоя меня пригласила, - Уилл отмахнулся, а увидев моё лицо после этих слов, весело рассмеялся. – Боже, Аоки, что с тобой? Просто мне нужна твоя помощь, а мисс Билли заметила, что я могу присоединиться к вам за ужином и всё с тобой обсудить.
Я выдохнула, стараясь сдержать нервное хихиканье. Всё это напоминало какой-то абсурдный сон. И тем не менее, то, что мы с Уильямом впервые общались без взаимных подколов и оскорблений меня радовало.
- Моя помощь?
Грей кивнул, явно довольный тем, что я уловила самую суть его слов.
- Что ж…, - я приглашающим жестом указала на диван, сама проходя и садясь в любимое кресло. – Слушаю.
Уилл сел напротив и на некоторое время в комнате повисла тишина. Немного неловкая, непривычная оттого, что мы не привыкли молчать в обществе друг друга.
- Ты знаешь, что скоро ежегодная ярмарка.
- Да.
- Мне нужны стенгазеты.
- А я тут причём? – удивлённо выгнула бровь, смотря прямо ему в глаза.
- Притом, что ты одна из самых талантливых по всеобщему признанию, - невозмутимо отрезал Грей. – А, по-моему мнению – самая.
Я покраснела. Чёрт возьми, кажется впервые за всю свою сознательную жизнь! Нет… впервые это было, когда папа застукал меня за выгребанием мелочи из кармана его пиджака. Хорошо, второй раз за всю жизнь меня вогнали в краску. Его прямолинейность просто убивала на повал.
- С чего это такие комплименты? Ещё вчера я была для тебя занозой в заднице, а теперь…
- Ты не перестаёшь ею быть, - хмыкнул парень. – Но что поделать, если ты сама талантливая из всех заноз.
- Надо было сбегать за скалкой, - задумчиво протянула я.
Мы переглянулись и рассмеялись.
Неожиданно легко оказалось с ним вне стен колледжа. Спокойнее и уютнее, чем я могла представить. Не хотелось язвить, издеваться и строить из себя не пойми кого.
В том ли дело, что и он себя вёл совершенно иначе? Или просто мне помогло то, что папа выслушал меня? Я не знала. Но в любом случае, какие бы причины ни были, я чувствовала облегчение. Возможно, отец был прав, когда заметил, что у меня больше шансов… хотелось в это верить.
- Почему, Уилл?
Он удивлённо посмотрел на меня.
- Почему мы не можем так спокойно общаться там? В аудиториях? Почему тебе вечно надо задеть меня, а мне на тебя вызвериться в ответ? – я провела пальцами по ручке кресла.
- Может быть потому, - он чуть улыбнулся. – Что мы там играем свои роли?
«Весь мир – театр, а люди в нём – актёры»...
Я усмехнулась, заправляя за ухо прядь волос и перевела взгляд на окно. Тонкая тюль пропускала через себя зыбкий свет заходящего солнца, которое то и дело закрывали тучи.
- Ты похожа на своего отца… Очень.
Я слышала эти слова такое дикое количество раз. Они уже не вызывали ничего кроме какого-то невесомого тёплого касания где-то слева в груди.
- А твои глаза мне кое-кого напоминают…
Я заметила это ещё давно. С тех пор, когда впервые увидела фото у папы в телефоне. Он так и не узнал, что я видела его… разного видела. Спящим, похожим на маленького ребёнка. Потерянного и такого нежного. С чашкой чая на диване, задумчивым и погружённым в себя. На аллее в парке, в чёрном классическом пальто, недовольным и будто превратившимся в статую… Отец делал эти снимки незаметно, Ватасэ никогда не смотрел в объектив. Тем ценнее были эти мгновения, на которых он навсегда остался сам собой.
- Чьи же?
- Это папин… друг, - я мягко улыбнулась. – Пойду, помогу родителям, а то они там ещё часа два возиться будут.
Уилл выглядел немного как пыльным мешком ударенный, но кивнул согласно.
Я остановилась на пороге гостиной.
- Я помогу тебе, Уилл.
- Спасибо, Нэнси.
Его голос дрогнул.
От того, что впервые назвал меня по имени? Или было что-то ещё.
Я не знала, но мне было это не так уж важно. Кажется, первый лёд в наших отношениях был сломлен.
Так я думала в тот момент.
Глава 5. Рен
А я-то глупо надеялся, что всё осталось в прошлом. Все эти похожести, мимолётные всполохи голубого в чужих глазах. Я хотел верить, что тогда, полтора года назад, когда Ватасэ скрылся за поворотом, оставив меня одного посередине нашего с ним города, он уйдёт в прошлое, останется лишь тёплым грустным воспоминанием и осознанием того, что самый мой любимый человек больше никогда не будет рядом. До той встречи, как бы глупо не звучало, я все двадцать лет на что-то надеялся… Даже взрослея я не позволял столь детской вере умирать во мне.
Но он словно оставлял записки о себе бликами солнца в льдинках, смотрящих на меня. Словно напоминал, что рядом, даже если я не вижу его. Будто хотел, что бы я никогда не забывал его лица…мягкой полуулыбки, теплоты его кожи, дыхания, касающегося моей щеки… удивительно, сколько всего можно вспомнить, просто посмотрев в глаза. От каких-то незначительных, но от того не менее важных мелочей, до целых разговоров, которых у нас с ним было огромное множество. От тихих утренних часов, когда он уходил, думая, что я сплю, а я наблюдал тихо, как он одевается и поправляет идеально завязанный галстук, до тёплых вечеров, когда Ватэ пил горячий зелёный чай, сидел рядом на диване и печатал за меня какую-нибудь статью. А я смотрел на его профиль и легко кончиками пальцев ерошил длинноватые прядки на затылке.
- Опять оброс… постригись.
- Ты же любишь, когда они такой длины, - он улыбался в чашку, делал глоток, а через секунду его пальцы продолжали порхать над клавиатурой.
А я влюблялся с каждым мгновением всё больше. И не представлял, как смогу сделать хоть вдох, когда останусь без него. Но понимал каким-то шестым чувством – неизбежно… Я обязан буду найти в себе силы жить дальше. Жить, возможно, наполовину, возможно - просто существовать, а, возможно, ради чего-то, что однажды спасёт меня.
Не понять тому, кто не любил, что в этих словах ни капли пафоса. Что нет ничего страшнее того момента, когда ты открываешь глаза, лёжа на диване в гостиной, и понимаешь, что один на всём белом свете. Нет прощальной записки в подтверждение… просто ты знаешь. А потом находишь на кухонном столе одинокий ключик на серебряной цепочке, что ты когда-то дал ему… Тогда осознание абсолютной пустоты вокруг тебя и в тебе доводит до совершенно уверенно шага к окну…взгляд в пропасть. Но даже тогда, понимаешь ты, одиночество никуда не денется. Просто приобретёт новую форму.
Первое время я всё ещё жду… жду, что он постучит, как обычно игнорируя звонок. Кинет сумку на пол рядом с бамбуком, рухнет на диван и укутается в плед. Будет возмущаться каким-нибудь повседневным глупостям вроде толкучки в метро… Первое время я всё ещё вздрагиваю от звука смс или звонка, с безумной надеждой открываю телефон, что бы снова разочароваться. Я даже не убираю со стола его бокал, а зелёный чай лежит так же в крайнем шкафчике на нижней полке. Так проходит неделя… неделя за которую я не пишу ничего. Неделя, за которую все мои знакомые/друзья обрывают мои телефоны, а я убегаю из дома, целыми днями брожу по городу и не могу заставить себя войти в Юкидокэ… ведь именно в этом кафе всё началось.
Потом я страшно хочу его возненавидеть. Стереть из своей жизни любое упоминание о нём, выбросить всё. Сжечь. Взорвать. Что угодно… я так жалею, что стирать людей нельзя из памяти, как в том фильме с Кейт Уинслет. «Вечное сияние чистого разума»…смотрю его и завидую главному герою… ровно до середины фильма.
Я не могу ненавидеть…и я не хочу лишиться той крохи, что осталась у меня от него. Всё это вот тут, в мобильном телефоне…Папка «Куколка ^^». Файлов 124. И такой разный он. Пусть всего лишь на фото – мой.
Проходит два месяца, прежде чем я окончательно отпускаю его…когда осознаю, что всё, конец. Что «Аппарат абонента временно заблокирован», а стука в дверь я так и не дождусь.
В этот день над Токио кружится снег. А я пишу первую за эти долгие дни большую статью о том, как здорово отдыхать на Бали. Я бывал там пару раз…
Даже когда по работе мне пришлось переехать в Англию, пустота не изменилась. Она просто приобрела оттенок серого Лондонского неба… Вот ведь правда… от себя не убежишь. И, что самое паршивое, от него тоже нет…Даже через чёртов океан он словно на расстоянии вытянутой руки. Но коснуться всё равно нельзя.
А Билли, видимо, была послана мне во спасение…
Моя любимая, нежная, родная девочка… Женщина, подарившая мне тот покой, которого мне так не хватало. И, конечно, мою обожаемую Нэн…самую прекрасную дочь на свете.
Кто бы знал, как тяжело это – любить двоих. Столь разных, но одинаково сильно задевших сердце… как сложно ждать от неё чего-то, что бы сделал он и как тяжело от осознания того, что он бы никогда не был таким, как она… Но как прекрасно было чувствовать не одиночество.
Нет, пустота никуда не делась, просто её забросало ветками и занесло листвой…и я старался лишний раз не наступать туда, что бы снова не провалиться…но он снова и снова дёргал вниз.
Я выдохнул, сползая по стене и пряча лицо в коленях.
- Билли, я чертовски устал…
Жена смотрела на меня с таким сочувствием и болью, что я буквально кожей ощущал этот взгляд. Но у меня действительно не было сил совершенно.
Почему? Почему если он не отпускает меня он просто не придёт?.. К чёрту, что ничем хорошим это не кончится. Просто приди и забери меня…разве можно так мучить? Разве правильно заставлять думать о себе ежесекундно? Эгоист… глупый эгоист… любимый мальчишка.
- Рен…, - по моим волосам скользнули пальцы Билли, запутываясь в прядях. – Хватит… он сам выбрал уйти. Он ушёл. Не мучай себя.
- Как бы ты жила, если бы видела в прохожих любимого человека, которого никогда не будет рядом?
- Я бы сошла с ума, - тихо призналась она, садясь рядом и прижимаясь щекой к моему плечу. – Я не могла бы без тебя ни секунды. Ты как-то сказал, что я спасаю тебя… но и ты меня спасаешь… Я больше всего боялась раньше, что ты просто ищешь способ сбежать от него.
- Так и было… но рискнул бы я сбежать с той, кого не люблю?
Я посмотрел в блестящие от слёз серые глаза.
- Глупая, не плачь. Ты дала мне гораздо больше, чем я вообще ожидал от кого-то получить…
- Но не больше, чем он, да?
- Больше. Теперь больше. Ведь это ты подарила мне Нэнси.
Билли всхлипнула, обвивая руками мою шею, и судорожно выдохнула.
- Я никогда не позволю тебе его забыть, - горячий шёпот обжёг шею. - Ты не можешь его забыть, потому что такое в принципе не забывается. Я знаю…я бы никогда не смогла забыть тебя.
- Бил…, - я был поражён этими словами.
Неужели эта женщина реальна? Она может так просто позволять мне помнить о том, кто значит для меня… половину моей жизни?
- Только ты не забывай, что он – лишь воспоминание. Даже если ты видишь его в ком-то… Даже если глаза Уильяма так похожи на его…Это не Ватасэ… Не делай больно мне и Нэн, хорошо? Когда тебе плохо, плохо и нам…
Она отстранилась и взяла моё лицо в свои тёплые ладошки:
- Ты никогда был лишь моим… Но я не позволю каким-то воспоминаниям отнять тебя совсем. Люби его, но помни, что это я – реальна. И этот мир – твой, где ты нужен и где тебя ждут.
Она сейчас напоминала маленькую валькирию. Такая воинственная, такая серьёзная…мне всё ещё хотелось понять, что она нашла во мне, что так неистово и яро цепляется за любую возможность переплюнуть в чём-то Цугинори.
Уже переплюнула, хотел бы я сказать, но никогда этого не будет во всём. Лишь в каких-то моментах, где Билли сильнее, как женщина.
- Спасибо, счастье моё, - только шепчу я и целую её ладони, а потом и лицо, пряди тонких шёлковых волос, прикрытые глаза, дрожащие ресницы и нежные губы.
- Нет, ну вы поглядите на них… я им помочь пришла, а они тут разврат на полу устроили!
Весёлый голос Нэн заставляет нас синхронно вздрогнуть и поспешно попытаться встать. Дочь смотрит с весельем и теплотой.
- Сама ты «разврат», - фыркаю я, дёргаю длинную прядку её волос. – Это были телячьи нежности.
Билли смеётся за спиной, наверняка качает головой, и возвращается к плите.
- Ну-ну…, - Нэн хмыкает в ответ и выглядывает в коридор. – Эй, Грей, мы призваны умереть с голоду, у родителей тут… телячьи нежности!
- Дурочка, - улыбаюсь, обнимаю её и целую макушку.
Вся в меня.
Фандом: Ориджинал (FRPG "Living Dolls" )
Автор: Нана
Бета: MS Word
Музы: С. Версус и наши мальчики.
Жанр: роман.
Пэйринг: Ватасэ Цугинори (Уильям Грей)/Аоки Нэн, Аоки Рен/Аоки Билли, воспоминания Аоки Рен/Ватасэ Цугинори
Рейтинг: G-PG
Статус: в процессе
Размер: макси
Дисклаймер: Цугинори его мамочке =) Реальный мир Господу Богу, Рена, Нэн, Билли и чувства мне...
Предупреждение: бред =Р
Комментарии: И если бы не ты, я бы никогда не села за что-то большее, чем зарисовка на одну страницу. Люблю их и тебя. А ещё наши разговоры и идеи. Спасибо, что вдыхаешь в меня это желание не опускать рук и писать дальше. Не обещаю шедевр, но буду очень стараться.
Глава 1. Нэнси
Глава 1. Нэнси
- Это уже вторая за месяц…а месяц только начался. Нэн, что с тобой происходит?
- Запоздалый переходный возраст, мам… па, подай соус, пожалуйста.
- Держи.
- А-ри-га-то…
- Рен, прекрати улыбаться! На твою дочь жалуются в колледже учителя и студенты!
- Дорогая, Нэн обычный ребёнок…
- Двадцати лет!
- …в котором бьёт жизненная энергия. Разве это плохо?
- Нет, это прекрасно, но, по-моему, пора направить эту энергию в мирное русло!
Разговор происходил за ужином в нашей гостиной.
Мама, в длинном шёлковом халате ходила туда-сюда вдоль стены и нервно мяла в тонких пальцах записку из колледжа. Папа сидел напротив меня с улыбкой гордого любимым чадом человека и потягивал кофе.
Я же разрывалась между двумя желаниями: нормально поесть или сбежать уже в комнату, что бы родители поругались всласть без моего присутствия.
- Интересно, какое мирное русло ты предлагаешь, - отец заинтересованно проследил за новым перемещением мамы из угла в угол и подмигнул мне.
- Уйма вариантов! – оживилась та. – Музыка, рисование, танцы, оригами…вязание или вышивание крючком! Да хоть кружок «Очумелые ручки», мне всё равно! Что угодно, только что бы мне ни приходилось каждые две недели краснеть перед директором и всем студсоветом! Это – частный колледж, там учатся приличные дети…
- А я что, неприличная какая? – наконец мне удалось возмутиться. – Можно подумать, одна я такая на всех… страшнее того, что избила того идиота из совета я ничего не делала… а мои насмешки над учителями… так они сами виноваты. Называют себя преподавателями элитного колледжа, а преподают так, что плакать хочется.
- И всё же они – преподаватели! – строго зыркнула на меня родительница, но тут же устало вздохнула и сцепила опущенные руки. - Нэнси…у тебя проблемы какие-то?
- Никаких, - я встала и как можно спокойнее отправилась в комнату, хотя было дикое желание закричать и что-нибудь разбить. - Спокойной ночи. Мне завтра контрольную писать.
Остановилась в коридоре, прислонилась спиной к стене и глубоко вздохнула. Каждый раз одно и тоже...усталая мама, потом серьёзный отец. Это он только делает вид, я-то знаю. За его улыбкой всегда кроется эта серьёзность.
Чего мне не хватает, думают они. Выросла в хорошей семье, умница. не дурна собой. Я ведь и учусь не плохо, даже не смотря на вечные тёрки с учителями. Они не могут поставить мне ниже чем я заслужила, потому что отвечаю я всегда чётко и уверенно. И никогда не прихожу на занятие не готовой. И тем не менее я почему-то вот такая.
Открою вам страшную тайну... когда женщина так себя ведёт, она привлекает внимание.
И не важно, что объект, который она выбрала себе целью – отвратительный богатенький президент студсовета, по которому сходят с ума все девчонки колледжа от мала до велика. И не только девчонки, но и преподавательницы. Да что там, наверное, когда он идёт по улице, даже бабульки вздыхают томно и мечтают быть лет на 60-70 помоложе. А я одна такая неприступная и холодная, как айсберг в океане.
Только вот не помогает что-то…
Я тоскливо вслушалась в разговор родителей:
- Рен, ну что я не так делаю? - в голосе мамы явно звучали слёзы, мне тут же, как и всегда, стало стыдно.
- Дорогая, не нужно винить во всём себя. Знаешь, по-моему, тут совсем иная причина, а не наше с тобой воспитание…
- Какая же?
Если честно, отец своим заявлением и меня тоже заинтересовал.
- Нэн просто напросто влюбилась…
Я еле подобрала упавшую челюсть с пола и злобно прошипела всё, что думаю об этом слишком прозорливом засранце, который смеет звать себя моим отцом.
- Аоки-сан.
- Я не «сан», - хмуро откликнулась я, вычерчивая на листочке какие-то закорючки.
Вчерашний разговор и подслушанные домыслы папы оставили в душе неприятный осадок, и вызывали страшное раздражение по любому самому мелкому поводу.
- Что, у мисс Сплошные Неприятности плохое настроение?
Я только сейчас, вынырнув из раздумий, поняла, кто так бесцеремонно прервал моё медитативное состояние. Да только один единственный человек на всём белом свете зовёт меня «Аоки-сан»…ну после отца. Тот называет меня так только когда хочет дать втык.
- О, мистер Бельмо На Глазу, - ехидно откликнулась в ответ, чуть поворачивая голову и встречая взгляд восхитительно бирюзовых глаз. – Не ожидала Вас столь рано увидеть в поле своего зрения. Вы пришли по мою душу мстить за павшего товарища?
- Нет, что Вы, месть это так низко. Просто проходил мимо и решил Вам в который раз заметить, что внешний вид совершенно неподобающий для нашего учебного заведения.
- Я бы попросила вас взять Устав этого славного колледжа и засунуть его…куда подальше. Устала слушать уже… чем вам длина моей юбки не нравится?
Уильям Грей, а это был именно он, лишь фыркнул на мой вопрос и повёл плечом.
- Ты как всегда. Для тебя правила – ничто.
- Точно. И меня тошнит от того, с каким рвением ты их выполняешь.
Наш диалог, стандартный до каждой запятой, проходил в аудитории. До начала пары оставалось десять минут – уйма времени, что бы поприпираться и помотать друг другу нервы. А заодно насмотреться на него исподтишка.
- Это моя обязанность, нравится мне или нет, - холодно ответил Уилл, разворачиваясь и направляясь к выходу. – Когда ты уже повзрослеешь и поймёшь, что есть вещи, которые нужно делать вне зависимости от наших желаний?
- Никогда, - тихо выдохнула я, когда он скрылся за дверью.
- Не понимаю я тебя, подруга, - вздохнула сидящая рядом Шарлотта. – Чего ты страдаешь ерундой? Да с твоими внешними данными… подошла и в лоб ему: «Люблю, не могу, давай поженимся!»
Я тоскливо опустилась со всего маху лбом на столешницу.
- Я не смогу… все слова забуду…
- А как грызться с ним – не забываешь, - ехидно заметила Шарли.
- Грызться проще, чем в любви признаваться…, - пробурчала я. – Ох… ладно… я подумаю об этом завтра.
Ага…прямо как леди Скарлетт.
- Надеюсь, что действительно подумаешь, - откликнулась подруга. – Хватит уже быть той, кем ты не являешься.
Женщины, любовь – страшная штука!..
Когда ты понимаешь, что просто бессильна что-то сделать для достижения своего счастья – хуже нет.
Но именно тогда, в этот момент словно открывается второе дыхание, хочется обратить на себя внимание каким угодно способом. Собственно, такое вот дыхание открылось у меня после полугода беспрерывного наблюдения за объектом моего интереса.
Я впервые влюбилась.
Прозвучит дико, конечно. Но современная девушка двадцати лет впервые что-то почувствовала к существу противоположного пола. Что самое печальное, выбор пал на самого труднодоступного из всех возможных.
Уильям Грей – президент студсовета, как было уже упомянуто, до головокружения красив, умён, богат и просто до фанатизма педантичен. Но меня восхищало всё. От умения держать себя на людях, до простого поворота головы и взмаха невероятных ресниц, заставляющих замирать и задерживать дыхание.
Первая любовь была обречена на провал. Я только радовалась, что пришла она ко мне в довольно позднем возрасте, когда из-за такого пустяка я бы точно не стала резать вены или глотать горстями снотворное. Хотя даже в двадцать некоторые способны на такие идиотские поступки.
Прошло немного времени, и из восторженной влюблённой я превратилась в нечто, чего сама никак не могла понять. Одно его появление вызывало желание разнести весь корпус по камешку, что бы даже фундамента не осталось. С языка сами слетали едкие слова, а кулаки непроизвольно сжимались. В общем он стал меня страшно бесить, верите?
Тем, что так популярен, тем, что девчонки ходят за ним толпами, тем, что я не могу так же как они… тем, что сегодня он почему-то провожает одну, завтра вторую. Тем, что заставляет краснеть их и глупо хихикать…
БЕ-СИТ!!!
Я понять не могла, как он может обращать внимание на явно неискренние чувства? Ежу понятно, что они все хором накинулись на его красивую мордашку.
А я всё это время следила, как кошка, притаившаяся в кустах. Изучала его. Слушала с задних рядов на различных конференциях его выступления. Хорошо поставленную речь, спокойный голос, уверенность и твёрдость которого пронизывали, кажется, каждого находящегося тут. Следила за каждым движением, взглядом и мимолётной улыбкой. И понимала, что пропадаю бесповоротно.
Несколько лет назад, когда мама по делам уехала в Штаты, а мы с папой остались одни, у нас случилась довольно странная беседа. Всё началось с игры «Правда или Вызов», хоть и играть вдвоём скучновато было. Но за окном стандартно для Лондона лил дождь, окно в зале было нараспашку, мы сидели под ним и тихо страдали фигнёй.
- Правда или вызов?
- Правда, что уж.
- Пап, а ты когда-нибудь влюблялся в мужчину?
Не передать, какие глаза у него были в тот момент. Я на мгновение пожалела, что спросила так необдуманно. Да и вообще я же ради смеха… а там всё оказалась очень грустно и сложно. До сих пор чувствую себя немного виноватой. Хотя, думается мне, если бы не захотел, он бы не стал рассказывать.
В тот вечер я узнал удивительную историю любви двух совершенно разных и непохожих людей. Была ли то любовь взаимная…отец сам толком не знает по сей день. Но я ещё никогда не видела его таким счастливым, слушая его рассказ.
- Это банально, но иногда для этого не хватает слов, Нэн, - сказал тогда папа. – Ты чувствуешь в себе огромную мощь. Ты будто вообще неуязвимый. Только знаешь, что пока он ходит по Земле, пока помнит о тебе, никакие катаклизмы не страшны. Поразительно, правда? Такое действительно бывает…А мы с Ватасэ были как столкновение двух стихий, которые ни при каких обстоятельствах не смогут быть рядом всегда.
И вот теперь… теперь я понимала, о чём он говорил. Только верить хотелось, что закончится всё не так плачевно… Хотя для того, что бы что-то закончилось, оно должно начаться, верно?
Начало, пусть и сомнительное, было положено. Что делать дальше, я не представляла.
Но надеялась, что найду подсказку. Рядом. Или в самой себе.
Глава 2. Рен
Глава 2. Рен
Нэн вернулась сама не своя. Я очень хорошо чувствовал её настроение, даже если она старалась казаться жизнерадостной. Однако скрыть смятения в глазах ей не удавалось.
- Привет, па… я в комнату, хорошо? Что-то неважно себя чувствую. Маме только не говори…
Я подхватил падающую с плеча дочери сумку и наблюдал, как Нэнси стаскивает с ног балетки чуть дрожащими руками.
- Я-то не скажу. Но тебе не кажется, что это всё детством попахивает? Бегаешь от неё, как первоклассница, впервые получившая двойку.
- Папа…, - страдальчески протянула она. – Не надо лекций…Мне Грея сегодня хватило выше крыши!
Опять Грей…
Всё больше убеждался, что моя теория правдива. Каждый божий день только о нём и слышал. Хотя отзывы были не лестные… Но что поделать, если у моей девочки так проявляются чувства? Наверное, я в чём-то её даже понимал.
- Что на этот раз? – я прислонился спиной к стене, смотря на Нэн.
Она бы и рада была сбежать от меня в комнату, но понимала, что я этого сделать не позволю. Потому стояла так же на пороге квартиры и только прятала взгляд.
- Ничего. Всё как обычно.
- Нэн, не делай из меня дурака, м? У нас с тобой никогда не было секретов друг от друга. Так что же произошло вдруг?
Дочь вздохнула, прикрывая глаза, и потёрла кончиками пальцев лоб.
- Мама дома?
- Нет пока.
Почему Билли для неё всегда была как сдерживающий барьер?
При матери Нэнси никогда не показывала своих истинных эмоций, хотя и доверяла ей. Но показать свою слабость не могла.
Вот и сейчас вдруг прижалась ко мне и расплакалась, утыкаясь носом в рубашку. В такие моменты пропадало всякое желание ругать её и читать нотации. Потому что слёзы Нэн – редкая штука. Вообще у меня на удивление сильная дочь, она редко позволяла себе такие слабости на людях. Но я, видимо, был особым случаем…
Подхватив вздрагивающую от слёз Нэнси на руки, я направился в её комнату. Однако лечь в постель она не захотела. Я присел на край кровати, устраивая её на своих коленях, и только гладил мягкие огненные прядки, позволяя выплакаться и успокоиться.
- Почему, пап? – её голос заставил меня вздрогнуть.
Она шмыгнула носом и всхлипнула.
- Почему признавать собственные чувства так сложно? И перед собой и перед тем, к кому их испытываешь…
Я вздохнул. И почему это негодница так похожа на меня?
- Если ты боишься признать чувства перед собой, значит, ты к ним просто не готова, - произнёс тихо, целуя её висок, обнял покрепче и прижал к себе. – Ты ведь впервые такое испытываешь. Тот блондинчик из школы не считается.
- Да я к нему абсолютно ничего не чувствовала, - сморщила носик Нэн. – А тут такой водоворот, что страшно – захлебнусь и утону. И всё, как ты говорил мне, пап… мы с ним две разные стихии…
- Ты это уже поняла? – удивлёно спросил я.
Ко мне это понимание пришло далеко не сразу. Хотя и влюбился я не с первого взгляда… Всё происходило постепенно. Шаг за шагом.
- Давно поняла… Я его заметила в первый день, как в колледж пришла. Да там слепой не заметит…и только труп останется равнодушным.
- Так вот оно что… значит уже два года?
- Ага…, - Нэн вытерла тыльной стороной руки слёзы со щёк. – Если я побегу к нему с признанием… он только посмеётся. Ну, ведь не объяснять ему, что своими глупыми выходками я старалась внимание привлечь. За это он вообще презирать меня станет. Ты знаешь, какой он… фу ты, ну ты просто… Президент совета… это вам не шубу в трусы заправлять.
Я весело фыркнул, качая головой.
- Знаешь, кажется, мы с тобой западаем на один тип парней.
Дочь рассмеялась, поигрывая бровями:
- Так у меня конкуренция в твоём лице, папочка?
- Нет, одного такого мне хватило, - я тихо улыбнулся. – До сих пор не отпускает.
- Если не отпускает и не даёт забыть – любит, - уверенно изрекла Нэн, сползая с моих коленей.
И, наверное, даже не догадалась, какую бурю в душе вызвала этими словами.
Любит.
- Я завидую тебе, родная, - признался честно, откидываясь на кровать и изучая потолок.
Нэнси нависла надо мной и удивлённо заглянула в глаза.
- Почему?
- Ты девчонка. У тебя больше шансов получить то, чего ты хочешь, - я мягко провёл ладонью по её щеке и улыбнулся.
- Пааап, не вздумай пол менять, - она хихикнула и легла рядом. – Вообще, ну что ты такое говоришь? Ты ведь был с Ватэ счастлив? И ведь не каждый переживал то, что пережил ты… Береги это.
- Ты права…
Она права.
И иногда мне казалось, что я ничем не лучше своей двадцатилетней дочери. Хотя, признаюсь, после той последней встречи в Токио стало значительно легче. Да, больше не вздыхалось о том, почему же он, гад эдакий, так бездушно бросил меня не сказав ни слова. Вздыхалось о том теперь, что нельзя снова почувствовать его рядом. Нельзя так же пропустить мягкие прядки волос сквозь пальцы и заглянуть в глаза.
Нэн права, наверное то всеобъемлющее счастье, которое испытывал я тогда, мало кому дано ощутить. Когда каждый день заполнен смыслом, даже если ты без дела валяешься на диване и смотришь в стену. Даже если вымотался на работе, как собака, а энергии всё равно столько, что будь я генератором, хватило бы на освещение всего Токио. И даже если не думаешь о нём, он всегда незримо рядом с тобой. Когда уже нет сил, и вдруг приходит смс… стоит только увидеть имя отправителя и даже дышать легче становится.
Пожалуй такое действительно, если случается с людьми, то лишь один раз в жизни. Даже если ты встречаешь потом кого-то, кого снова любишь, таких чувств больше не испытаешь никогда.
Я так задумался, что чуть не спалил полотенце.
- Чёрт…
Выругался, кидая дымящуюся тряпку в раковину и включая холодную воду. Скоро старость, а я всё как маленький, честное слово. Но это состояние вызывало только улыбку.
Входная дверь хлопнула.
- Билли? – я выглянул из кухни и улыбнулся жене, которая как раз скинула туфли и направилась ко мне.
Красива, как всегда. Немного уставшая, чуть сонная, пахнущая своими любимыми «Weekend», чей запах теперь не был насыщенным, как утром, а лишь тонким шлейфом струился по квартире, вплетаясь в домашние запахи.
- Привет, любимый, - она устало прильнула ко мне.
Сегодня, видимо, день незапланированных нежностей.
Уткнулся носом в её макушку, вдыхая запах угасающего весеннего дня, свежего ветра и чуть уловимый - пыли оксфордских архивов.
- Как день прошёл?
- Отвратительно… я всё прокляла, что согласилась помогать этим идиотам из Оксфорда… они в фотографии смыслят меньше, чем я в восточных единоборствах. А уж ты-то знаешь, что я ни черта в них не понимаю…
Я мягко взъерошил её волосы и помассировал виски.
- Всегда говорил, что это пустая трата времени.
- Но, Рен… до моей выставки осталось всего ничего… всё готово уже, а без дела сидеть я не умею. И не смей меня в этом упрекать, сам не лучше, - Билли улыбнулась, притягивая меня к себе и целуя губы. – Нэн дома?
- Дома. Уже давно. Не ссорьтесь сегодня, хорошо?
- Не собиралась даже. Возможно, ты прав на счёт свои подозрений…раз так… мне, наверное, стоит просто поговорить с ней спокойно.
- Именно, радость моя. Но пока иди переодевайся, ужин почти готов.
Жена снова на мгновение прижалась ко мне, потёрлась щекой о плечо и вздохнула:
- Как же мне повезло, что ты мой.
- Как мне повезло, что я твой, а ты моя, - откликнулся тихо, приобнимая её за плечи и тут же мягко разворачивая. – А ну марш мыть руки и переодеваться!
- Слушаюсь! – шутливо отсалютовала Билли и рассмеялась, идя в сторону спальни. – Кстати, дорогой, сегодня к нам на ужин кое-кто придёт.
- Кто же? – поинтересовался я уже из кухни, убавляя газ в духовке.
- Мальчик из колледжа Нэн. Уильям Грей.
- Милая, а теперь короткими фразами, в которых слова не длиннее семи букв, объясни мне, зачем ты пригласила этого во всех отношениях чудесного юношу к нам домой?! Только быстрее, а то наш ужин сгорит.
Билли удивлённо глянула на меня в зеркале, поправляя пояс халата.
- Я сегодня была у директора. На выходе меня окликнул Уильям, сказал, что ему нужна помощь Нэнси… и не могла бы я передать ей это. Но я предложила зайти к нам, что бы они спокойно всё обсудили.
Я представил эту «спокойную» беседу и меня невольно передёрнуло.
- Хорошо, но покупать новую квартиру будешь ты, - хмыкнул, качая головой. – Ты что, не знала, что они с Нэнси, мягко сказать, не переваривают друг друга?
- Рен, - жена строго сдвинула тонкие брови. – Они взрослые люди. Если Уиллу нужна помощь, не думаю, что Нэн ему откажет. Да, я знаю, какие напряжённые у них отношения, учитывая то, что он – президент студсовета, а наша дочь - его главная головная боль.
- Ты опять за своё…
- А ты снова её защищаешь!
- Она – моя дочь, - я невозмутимо пожал плечами. – А тебе бы следовало узнать причины её поведения, прежде чем делать из Нэн врага народа.
- Будто ты знаешь!
- Да. Я знаю. Потрудился полюбопытствовать. А ты сейчас противоречишь сама себе…
Билли сжала кулачки и выдохнула, прикусывая губу.
Да уж, мне повезло оказаться меж двух огней. И каждый тянул на себя. Определённо, порой я жалел, что у нас не родился мальчик.
Жена только открыла было рот, что бы высказать мне кучу новых доводов и обвинений, но в дверь позвонили.
- О… а вот и он, кажется. Выключи духовку. Я открою.
- Аоки Рен?
Бирюзовые глаза смотрели на меня так внимательно, что мне даже стало неуютно.
- Уильям Грей, надо полагать, - я кивнул и отступил в сторону, пропуская гостя. – Прошу.
- Благодарю.
Кажется, я начал понимать Нэнси ещё лучше. От этого парня сложно было оторвать взгляд.
Уильям скользнул в квартиру изящной лёгкой тенью. Одновременно уверено и робко, словно не был уверен, что его не встретит Нэн со сковородкой в руке, но одновременно понимая, что он тут официальный гость, которого пригласили.
- Рад нашей встрече, - произнёс он, пока я закрывал дверь.
- Взаимно. Проходи, располагайся.
В гостиной он замер у дивана, положив руки на спинку, и огляделся.
- Красиво у вас…
- Спасибо. Жена постаралась, - хмыкнул я, но тут же меня словно пригвоздило к месту, когда Уилл чуть повернул голову, смотря на меня с усмешкой. Такой знакомой, что стало жутко и одновременно сладко.
- Она у вас очаровательна, Аоки-сан…
В бирюзе глаз вспыхнули голубые искорки, заставляя вздрогнуть всем телом.
И только когда Билли позвала меня с кухни, я нашёл в себе силы выйти из охватившего меня оцепенения.
- Прошу простить. Я скоро.
Чёртов Цугинори… он когда-нибудь оставит меня в покое?!
Глава 3. Билли
Глава 3. Билли
Мы познакомились, когда оба только переехали в Лондон.
Его назначили редактором в «Cosmopolitan» одновременно с тем, как меня приняли на должность фоторедактора. Мне тогда показалось это удивительным совпадением, хотя общаться толком стали с ним гораздо позже.
Аоки Рен очаровал всю редакцию с первого по пятидесятый этаж. Мужчин, женщин, посетителей, коих в стенах офиса бывало каждый день тысячи. Их детей и родственников, которые тоже приходили кто случайно, кто специально – поглазеть на рыжего азиата с потрясающим чувством юмора и зеленющими глазами.
По редакции ходили слухи, один страннее другого об этом загадочном человеке. Главный слух, впрочем, он же был самым стандартным для всех мужчин, которых угораздило работать в женском журнале, Рен – гей.
Мне казалось это смешным, и необоснованным даже не смотря на то, что он не особо интересовался девушками. Нет, каждой даме в коллективе доставалась доля его внимания…он вообще такой человек, который не умеет пройти мимо и не отвесить комплимент. Но, однако, чувствовалось каждой клеточкой тела, что это просто по-дружески. Он никогда никому не давал повода думать иначе. И этим он притягивал ещё больше взглядов, которые буквально горели желанием получить в личное пользование столь скрытного и потрясающе красивого мужчину.
Моя первая работа с ним – креативная и спонтанная. Нам дали задание составить личный туристический маршрут по Англии. Вернее руководство подбросило идею Рену, тот согласился и попросил в качестве фотографа меня.
Я фотографирую, Рен пишет, все счастливы.
Неделю мы колесили по стране, посещали достопримечательности, заезжали в маленькие городки, пили в барах, ночевали в придорожных отелях, иногда в машине прямо на трассе и узнавали друг друга всё больше и глубже.
До сих пор, кажется мне, он никогда никому не открывался так, как позволил себе это со мной.
Наш судьбоносный разговор произошёл в небольшом баре, где-то недалеко с границей Шотландии. Мы, уставшие, вымотанные переездом сидели у открытого окна и кутались в тёплые джемпера, любуясь таким редким чистым небом, увешанным огромными яркими звёздами.
- Рен, ты, правда гей? – спросила я, подпирая рукой щёку. – Или девчонки с ума просто сходят от отсутствия сплетен?
- Пятьдесят на пятьдесят, - хмыкнул он, делая глоток пива, и довольно прикрывая глаза. – Я не гей. И не натурал.
- Универсальный что ли?
- Типа того. Но на женщин стоит гораздо сильнее.
Я поперхнулась пивом, сдерживая хохот, и покачала головой.
- Женщинам определённо повезло, - отдышавшись, заметила весело.
Рен кинул на меня хитрый взгляд и улыбнулся, но в тоже мгновение снова стал серьёзен.
- Но ведь был кто-то? – осторожно спросила я. – Не подумай, что лезу в душу, но иногда наблюдаю за тобой и кажется, что ты балансируешь на грани.
- Был, - неожиданно легко кивнул Аоки и улыбнулся.
Признаюсь честно, такой улыбки я с того дня никогда больше не видела… Это была смесь всепоглощающей нежности, тоски, боли и горечи. Наверное, всё то, что он испытывал в те моменты.
- Был парень…
Я затаила дыхание.
Мне казалось, что вот сейчас я узнаю что-то такое, чего никогда и никто не узнает. Что, наконец-то разгадаю этого человека, что пойму его.
На самом деле слоёв в нём куда больше, чем кажется. И даже эта история не помогла мне понять его суть до конца…
- Ты бы пошёл за ним куда угодно, если бы он позвал? – спросила я, когда Рен закончил свою историю.
- Пошёл бы. Только одна проблема…, - снова эта улыбка.
- Какая?
- Он бы меня не позвал.
- Потому что не любит?
- А чёрт его знает, - фыркнул мой собеседник. – Может потому что не любит… А может наоборот, потому что любит.
Я тогда не сразу поняла эти слова. Мне почему-то не приходило в голову, что когда любишь по-настоящему иногда нужно уметь уходить, отпускать и причинять боль. Это только теперь я это знаю…
Я всю жизнь жила оглядываясь на тот наш разговор. Всю жизнь с осознанием того, что никогда не буду единственным любимым человеком в его сердце.
Я бы никогда не смогла заменить Ватасэ Цугинори, потому что Рен дал мне понять – это невозможно. Не потому что я хуже… просто Ватасэ – тот редкий случай, когда не забыть. Когда пустота внутри, там, где раньше был он, не заполняется ничем.
Я знала всю их историю…
И дико ревновала.
Но, пожалуй, за те искорки счастья в любимых глазах я могла отдать что угодно. И терпеть сколько придётся. Хоть бы и до конца дней… потому и не могла заставить себя высказать мужу, как сильно меня задевает это… то, что он помнит человека, который так бессердечно его оставил, заставив страдать.
Я, точно знала и могла поручиться, никогда бы не оставила его. Никогда бы не позволила той самой улыбке, которую видела много лет назад, коснуться его губ.
Что чувствует женщина, когда понимает, что она не одна для любимого? Отчаяние. Пожалуй, так оно и есть. Я была в отчаянии, я не знала, что мне делать. Была, как загнанный в угол зверь. Металась, пытаясь найти ответы на, по сути своей, риторические вопросы. И ни в чём не могла винить Рена, потому что он был честен со мной…
Но потом родилась Нэн. Она многое изменила между нами. Я наконец-то почувствовала, как на самом деле дорога и важна ему и словно камень с души свалился. До того мне постоянно казалось – одно неверное движение с моей стороны, лишнее слово и он уйдёт. Просто растворится в темноте ночного города, и останусь я абсолютно одна… Я тогда ещё не понимала до конца, что Рен не такой…Он никогда не бросает тех, кого любит. Он умеет беречь важных ему людей.
Потом я осознала, что всё то время сомнений и тихих истерик до рождения Нэн было тем, что чувствовал мой муж, когда ушёл Ватэ… Эта тонкая грань безумия, когда сорваться вниз и сойти с ума ничего не стоит. Когда ты хватаешься за любую возможность жить нормально, как прежде, но чтобы не делал… всё не то. Мир рушился на глазах, как в каком-то кошмарном сне. Нас различало лишь то, что я была с ним рядом…а Рен был совершенно один в этом отчаянии.
Честное слово, я до сих пор не знаю, какие чувства испытываю к этому парню, заставившему моего любимого так страдать. Столько противоречий и неопределённостей… И благодарность, что он показал ему настоящие чувства, которые далеко не каждый имеет возможность испытать. И ненависть за то, что так с ним поступил. И зависть, потому что я не могу значить для Рена столько же, сколько какие-то зыбкие воспоминания о нём. Пожалуй, встреть я этого человека лицом к лицу, я разорвалась бы на две части, одна из которых поблагодарила бы, а вторая пристукнула без всяких зазрений совести.
Мне всегда хотелось понять, что такого было в том мальчишке? Почему память о нём, как что-то священное и неприкосновенное? Чем он так зацепил моего Рена?
Не моего, с горечью обрывала я сама себя. Нашего, как ни крути. Это было похоже на какой-то гарем, где главная жена просто отсутствует, а любимая наложница на время заняла её место. Но, напоминала я сама себе, решение было за мной, и я его приняла. Я осталась с Реном. Потому что люблю.
Когда впервые муж сказал мне, как Яра похожа на Ватасэ, первой шальной мыслью было тут же запретить Нэн с ней общаться. Этот безумный блеск на дне зелёных глаз, какое-то ненормальное счастье, которое заставляло меня вздрагивать от страха – я снова теряю его, он ускользает от меня к нему, к этому призрачному мальчишке…я не знала что мне делать. Ровно пять минут не знала. И в итоге не стала запрещать ничего Нэн. А Рен сам стал избегать встреч с её подругой.
- Ты не понимаешь, Билли, - сказал он мне как-то. – Когда я вспоминаю, как люблю его, я чувствую, что предаю тебя. Ты никогда не значила для меня меньше… но это не объяснить словами. Просто вы слишком разные, что бы вас сравнивать.
Я никогда не значила для него меньше. Эти слова заставили меня впервые заплакать от того облегчения, которое свалилось на меня так внезапно, неожиданно и так вовремя. Пожалуй, я могла мириться с чем угодно после этого. Так я думала.
Потом был выпускной Нэнси…а ещё через полгода – поездка в Японию к Яре, куда муж отправился вместе с Нэн. И откуда вернулся такой потерянный, что я сразу поняла – они встретились. Я не задавала вопросов, Рен ничего не рассказывал мне, но это было ненужно. Я знала его слишком хорошо…
- Мы простились, - произнёс он, спустя две недели после приезда.
Спокойно, ровно и будто бы просто вспомнил, что должен был сказать это.
Я смотрела на его спину, на рыжий хвост, на широкие плечи и сжимала пальцами книгу, которую всего пару минут назад спокойно читала.
- Навсегда, Билли…
И закрыл лицо руками.
Я всего раз видела его слёзы до этого – слёзы счастья, когда родилась Нэн. И теперь чувствовала себя настолько беспомощно, что не сразу сообразила, что мне делать.
Он вздрогнул, когда я обняла его со спины и прижалась щекой, прикрывая глаза.
- Он любит тебя, Рен.
Муж судорожно выдохнул.
- Я знаю…
Прошло полтора года с того дня…Полтора года спокойной жизни.
- Чёрт!
Я вздрогнула, чуть не выронив противень из рук, и удивлённо уставилась на мужа, который прислонился спиной к стене и закрыл глаза.
- Что такое? – я обеспокоенно вгляделась в его лицо.
А когда он открыл глаза и беспомощно посмотрел на меня, я всё поняла без слов.
Кошмар по имени Ватасэ Цугинори снова вернулся.
Глава 4. Нэнси
Глава 4. Нэнси
Мне как всегда полегчало. Папа поразительно умел свести всю тоску и боль внутри на «нет». Даже когда не понимал, что мне это необходимо.
Я восхищалась его выдержкой с того самого дня, когда узнала правду о том, что значил для него Ватасэ-сан. Иногда, конечно, мне было немного обидно за маму, но отца нельзя было упрекнуть в том, что он уделяет ей недостаточно внимания. Я знала, как он любит её… но не могла понять, как удаётся совместить в сердце двух столь разных людей и при этом оставаться верным и преданным обоим.
Как так выходит у него, что мама никогда не будет значить больше, чем Ватасэ, но и меньше тоже? Как получается хранить все те воспоминания словно на каком-то невидимом алтаре, не забывать ни минуты и одновременно продолжать жить дальше, радоваться, верить, надеяться? Как можно быть одним и тем же, но всё же двумя совершенно разными людьми?
Я устало перевернулась на живот, накрывая голову подушкой, и вздохнула.
Эмоции выматывают. Это напряжение, которое я постоянно чувствовала рядом с Уиллом, давило как асфальтоукладчик, рухнувший с высоты сотого этажа прямо мне на голову. Больше всего на свете, наверное, я мечтала слиться с толпой восторженных девчонок. Видеть в нём лишь красивую внешность, ничего больше. Если бы это было так просто…
Я услышала, когда пришла мама, но не было не настроения, ни желания встречать её. Тем более она всё ещё злилась, наверняка, за мою выходку и, как следствие её вызов к директору.
Устала. Как же я устала. Хотелось забить на всё и не ходить завтра в колледж. Наплевать на занятия и проваляться весь день в постели. Слушать папины истории, закрыв глаза лежать головой на его тёплых коленях и думать, что я самая везучая девчонка на всей планете, у меня самый замечательный отец. Хотя, конечно, не без недостатков.
Когда я была маленькая, твёрдо верила в то, что вырасту и выйду за него замуж. Наверное, в каком-то смысле, он навсегда останется для меня единственным мужчиной в жизни. Тем, кто позволил мне стать такой, какая я есть, помог найти себя и понять чего я хочу. Он такой идеальный… но при том совершенно не идеальный. Каламбур… Я просто никогда не встречала мужчину, который так же ярко выражал бы свои чувства и эмоции. Который не стыдится говорить, кричать, о том, как он любит свою жену и дочь.
И каждый раз мне казалось, что он вообще не с этой планеты. А там, откуда он прилетел, все такие – открытые, солнечные, вечно влюблённые в жизнь.
Мне каждый раз кажется, что он никогда не постареет. Не будет того дня, когда я увижу его смешливым старичком в кресле-качалке с толстой книгой о путешествиях в руках… В свои сорок восемь он выглядит на тридцать. Потрясающе энергичен, похож на рыжий ураган, который не может замереть ни на мгновение, а всё вертится, движется куда-то… И я просто балдею от того, что так похожа на него. И, кажется мне, он тоже безумно этому рад.
Я обожаю гулять с ним. Идти по Сохо, держа за руку, щуриться от ярких солнечных лучей, улыбаться чистому небу и ловить удивлённые взгляды, которыми провожают нас жители Лондона. Такие же как мы, но совершенно другие.
- Вы как будто с картинки сошли, - смеётся Шарлотта, встречая нас на пороге кафе, где мы договорились встретиться. – Ваша яркость затмевает даже это редкое солнышко.
Папа смеётся и сгребает Лотти в объятиях, звонко чмокая в щёку.
- Твоя красота, милая Белоснежка, затмевает всё вокруг. Даже нашу яркость.
Он обожает мою подругу, она отвечает ему взаимностью. Это такой сумасшедший дуэт… а уж когда нас трое.
И Шарлотта обожает, когда папа зовёт её Белоснежкой. Она действительно похожа на неё.
Чёрные длинные прямые волосы, светлая кожа и ярко-голубые глаза. Вообще-то это линзы, но тшшш… Они серые на самом деле.
Иногда от этой идиллии становится страшно… боюсь, что однажды всё рухнет как карточный домик, и не собрать будет, как не старайся…
Из комнаты меня вытащила только жажда. Так хотелось пить, что караул просто, а любимая малиновая вода в бутылке, которая вечно валялась под кроватью, не вовремя закончилась.
И в этом был знак свыше.
Я замерла на пороге гостиной, изучая профиль Уильяма, стоящего у окна. На кухне шебуршали мама с папой, явно собираясь накрывать на стол к ужину, а я всё пялилась на неизвестно откуда взявшегося Грея и не знала, то ли заорать, то ли перекреститься, то ли сходить за скалкой и отметелить этого наглого незваного гостя.
- О, Аоки…, - он первый обратил на меня внимание.
- Грей…, - медленно кивнула я, перешагивая порог гостиной и закрывая за собой двери. – Что ты тут забыл?
Парень насмешливо выгнул бровь, проследив за захлопнувшимися за мой спиной дверьми.
- Решила пришить меня без свидетелей?
- Всё возможно…
- Хватит так на меня смотреть. Мама твоя меня пригласила, - Уилл отмахнулся, а увидев моё лицо после этих слов, весело рассмеялся. – Боже, Аоки, что с тобой? Просто мне нужна твоя помощь, а мисс Билли заметила, что я могу присоединиться к вам за ужином и всё с тобой обсудить.
Я выдохнула, стараясь сдержать нервное хихиканье. Всё это напоминало какой-то абсурдный сон. И тем не менее, то, что мы с Уильямом впервые общались без взаимных подколов и оскорблений меня радовало.
- Моя помощь?
Грей кивнул, явно довольный тем, что я уловила самую суть его слов.
- Что ж…, - я приглашающим жестом указала на диван, сама проходя и садясь в любимое кресло. – Слушаю.
Уилл сел напротив и на некоторое время в комнате повисла тишина. Немного неловкая, непривычная оттого, что мы не привыкли молчать в обществе друг друга.
- Ты знаешь, что скоро ежегодная ярмарка.
- Да.
- Мне нужны стенгазеты.
- А я тут причём? – удивлённо выгнула бровь, смотря прямо ему в глаза.
- Притом, что ты одна из самых талантливых по всеобщему признанию, - невозмутимо отрезал Грей. – А, по-моему мнению – самая.
Я покраснела. Чёрт возьми, кажется впервые за всю свою сознательную жизнь! Нет… впервые это было, когда папа застукал меня за выгребанием мелочи из кармана его пиджака. Хорошо, второй раз за всю жизнь меня вогнали в краску. Его прямолинейность просто убивала на повал.
- С чего это такие комплименты? Ещё вчера я была для тебя занозой в заднице, а теперь…
- Ты не перестаёшь ею быть, - хмыкнул парень. – Но что поделать, если ты сама талантливая из всех заноз.
- Надо было сбегать за скалкой, - задумчиво протянула я.
Мы переглянулись и рассмеялись.
Неожиданно легко оказалось с ним вне стен колледжа. Спокойнее и уютнее, чем я могла представить. Не хотелось язвить, издеваться и строить из себя не пойми кого.
В том ли дело, что и он себя вёл совершенно иначе? Или просто мне помогло то, что папа выслушал меня? Я не знала. Но в любом случае, какие бы причины ни были, я чувствовала облегчение. Возможно, отец был прав, когда заметил, что у меня больше шансов… хотелось в это верить.
- Почему, Уилл?
Он удивлённо посмотрел на меня.
- Почему мы не можем так спокойно общаться там? В аудиториях? Почему тебе вечно надо задеть меня, а мне на тебя вызвериться в ответ? – я провела пальцами по ручке кресла.
- Может быть потому, - он чуть улыбнулся. – Что мы там играем свои роли?
«Весь мир – театр, а люди в нём – актёры»...
Я усмехнулась, заправляя за ухо прядь волос и перевела взгляд на окно. Тонкая тюль пропускала через себя зыбкий свет заходящего солнца, которое то и дело закрывали тучи.
- Ты похожа на своего отца… Очень.
Я слышала эти слова такое дикое количество раз. Они уже не вызывали ничего кроме какого-то невесомого тёплого касания где-то слева в груди.
- А твои глаза мне кое-кого напоминают…
Я заметила это ещё давно. С тех пор, когда впервые увидела фото у папы в телефоне. Он так и не узнал, что я видела его… разного видела. Спящим, похожим на маленького ребёнка. Потерянного и такого нежного. С чашкой чая на диване, задумчивым и погружённым в себя. На аллее в парке, в чёрном классическом пальто, недовольным и будто превратившимся в статую… Отец делал эти снимки незаметно, Ватасэ никогда не смотрел в объектив. Тем ценнее были эти мгновения, на которых он навсегда остался сам собой.
- Чьи же?
- Это папин… друг, - я мягко улыбнулась. – Пойду, помогу родителям, а то они там ещё часа два возиться будут.
Уилл выглядел немного как пыльным мешком ударенный, но кивнул согласно.
Я остановилась на пороге гостиной.
- Я помогу тебе, Уилл.
- Спасибо, Нэнси.
Его голос дрогнул.
От того, что впервые назвал меня по имени? Или было что-то ещё.
Я не знала, но мне было это не так уж важно. Кажется, первый лёд в наших отношениях был сломлен.
Так я думала в тот момент.
Глава 5. Рен
Глава 5. Рен
А я-то глупо надеялся, что всё осталось в прошлом. Все эти похожести, мимолётные всполохи голубого в чужих глазах. Я хотел верить, что тогда, полтора года назад, когда Ватасэ скрылся за поворотом, оставив меня одного посередине нашего с ним города, он уйдёт в прошлое, останется лишь тёплым грустным воспоминанием и осознанием того, что самый мой любимый человек больше никогда не будет рядом. До той встречи, как бы глупо не звучало, я все двадцать лет на что-то надеялся… Даже взрослея я не позволял столь детской вере умирать во мне.
Но он словно оставлял записки о себе бликами солнца в льдинках, смотрящих на меня. Словно напоминал, что рядом, даже если я не вижу его. Будто хотел, что бы я никогда не забывал его лица…мягкой полуулыбки, теплоты его кожи, дыхания, касающегося моей щеки… удивительно, сколько всего можно вспомнить, просто посмотрев в глаза. От каких-то незначительных, но от того не менее важных мелочей, до целых разговоров, которых у нас с ним было огромное множество. От тихих утренних часов, когда он уходил, думая, что я сплю, а я наблюдал тихо, как он одевается и поправляет идеально завязанный галстук, до тёплых вечеров, когда Ватэ пил горячий зелёный чай, сидел рядом на диване и печатал за меня какую-нибудь статью. А я смотрел на его профиль и легко кончиками пальцев ерошил длинноватые прядки на затылке.
- Опять оброс… постригись.
- Ты же любишь, когда они такой длины, - он улыбался в чашку, делал глоток, а через секунду его пальцы продолжали порхать над клавиатурой.
А я влюблялся с каждым мгновением всё больше. И не представлял, как смогу сделать хоть вдох, когда останусь без него. Но понимал каким-то шестым чувством – неизбежно… Я обязан буду найти в себе силы жить дальше. Жить, возможно, наполовину, возможно - просто существовать, а, возможно, ради чего-то, что однажды спасёт меня.
Не понять тому, кто не любил, что в этих словах ни капли пафоса. Что нет ничего страшнее того момента, когда ты открываешь глаза, лёжа на диване в гостиной, и понимаешь, что один на всём белом свете. Нет прощальной записки в подтверждение… просто ты знаешь. А потом находишь на кухонном столе одинокий ключик на серебряной цепочке, что ты когда-то дал ему… Тогда осознание абсолютной пустоты вокруг тебя и в тебе доводит до совершенно уверенно шага к окну…взгляд в пропасть. Но даже тогда, понимаешь ты, одиночество никуда не денется. Просто приобретёт новую форму.
Первое время я всё ещё жду… жду, что он постучит, как обычно игнорируя звонок. Кинет сумку на пол рядом с бамбуком, рухнет на диван и укутается в плед. Будет возмущаться каким-нибудь повседневным глупостям вроде толкучки в метро… Первое время я всё ещё вздрагиваю от звука смс или звонка, с безумной надеждой открываю телефон, что бы снова разочароваться. Я даже не убираю со стола его бокал, а зелёный чай лежит так же в крайнем шкафчике на нижней полке. Так проходит неделя… неделя за которую я не пишу ничего. Неделя, за которую все мои знакомые/друзья обрывают мои телефоны, а я убегаю из дома, целыми днями брожу по городу и не могу заставить себя войти в Юкидокэ… ведь именно в этом кафе всё началось.
Потом я страшно хочу его возненавидеть. Стереть из своей жизни любое упоминание о нём, выбросить всё. Сжечь. Взорвать. Что угодно… я так жалею, что стирать людей нельзя из памяти, как в том фильме с Кейт Уинслет. «Вечное сияние чистого разума»…смотрю его и завидую главному герою… ровно до середины фильма.
Я не могу ненавидеть…и я не хочу лишиться той крохи, что осталась у меня от него. Всё это вот тут, в мобильном телефоне…Папка «Куколка ^^». Файлов 124. И такой разный он. Пусть всего лишь на фото – мой.
Проходит два месяца, прежде чем я окончательно отпускаю его…когда осознаю, что всё, конец. Что «Аппарат абонента временно заблокирован», а стука в дверь я так и не дождусь.
В этот день над Токио кружится снег. А я пишу первую за эти долгие дни большую статью о том, как здорово отдыхать на Бали. Я бывал там пару раз…
Даже когда по работе мне пришлось переехать в Англию, пустота не изменилась. Она просто приобрела оттенок серого Лондонского неба… Вот ведь правда… от себя не убежишь. И, что самое паршивое, от него тоже нет…Даже через чёртов океан он словно на расстоянии вытянутой руки. Но коснуться всё равно нельзя.
А Билли, видимо, была послана мне во спасение…
Моя любимая, нежная, родная девочка… Женщина, подарившая мне тот покой, которого мне так не хватало. И, конечно, мою обожаемую Нэн…самую прекрасную дочь на свете.
Кто бы знал, как тяжело это – любить двоих. Столь разных, но одинаково сильно задевших сердце… как сложно ждать от неё чего-то, что бы сделал он и как тяжело от осознания того, что он бы никогда не был таким, как она… Но как прекрасно было чувствовать не одиночество.
Нет, пустота никуда не делась, просто её забросало ветками и занесло листвой…и я старался лишний раз не наступать туда, что бы снова не провалиться…но он снова и снова дёргал вниз.
Я выдохнул, сползая по стене и пряча лицо в коленях.
- Билли, я чертовски устал…
Жена смотрела на меня с таким сочувствием и болью, что я буквально кожей ощущал этот взгляд. Но у меня действительно не было сил совершенно.
Почему? Почему если он не отпускает меня он просто не придёт?.. К чёрту, что ничем хорошим это не кончится. Просто приди и забери меня…разве можно так мучить? Разве правильно заставлять думать о себе ежесекундно? Эгоист… глупый эгоист… любимый мальчишка.
- Рен…, - по моим волосам скользнули пальцы Билли, запутываясь в прядях. – Хватит… он сам выбрал уйти. Он ушёл. Не мучай себя.
- Как бы ты жила, если бы видела в прохожих любимого человека, которого никогда не будет рядом?
- Я бы сошла с ума, - тихо призналась она, садясь рядом и прижимаясь щекой к моему плечу. – Я не могла бы без тебя ни секунды. Ты как-то сказал, что я спасаю тебя… но и ты меня спасаешь… Я больше всего боялась раньше, что ты просто ищешь способ сбежать от него.
- Так и было… но рискнул бы я сбежать с той, кого не люблю?
Я посмотрел в блестящие от слёз серые глаза.
- Глупая, не плачь. Ты дала мне гораздо больше, чем я вообще ожидал от кого-то получить…
- Но не больше, чем он, да?
- Больше. Теперь больше. Ведь это ты подарила мне Нэнси.
Билли всхлипнула, обвивая руками мою шею, и судорожно выдохнула.
- Я никогда не позволю тебе его забыть, - горячий шёпот обжёг шею. - Ты не можешь его забыть, потому что такое в принципе не забывается. Я знаю…я бы никогда не смогла забыть тебя.
- Бил…, - я был поражён этими словами.
Неужели эта женщина реальна? Она может так просто позволять мне помнить о том, кто значит для меня… половину моей жизни?
- Только ты не забывай, что он – лишь воспоминание. Даже если ты видишь его в ком-то… Даже если глаза Уильяма так похожи на его…Это не Ватасэ… Не делай больно мне и Нэн, хорошо? Когда тебе плохо, плохо и нам…
Она отстранилась и взяла моё лицо в свои тёплые ладошки:
- Ты никогда был лишь моим… Но я не позволю каким-то воспоминаниям отнять тебя совсем. Люби его, но помни, что это я – реальна. И этот мир – твой, где ты нужен и где тебя ждут.
Она сейчас напоминала маленькую валькирию. Такая воинственная, такая серьёзная…мне всё ещё хотелось понять, что она нашла во мне, что так неистово и яро цепляется за любую возможность переплюнуть в чём-то Цугинори.
Уже переплюнула, хотел бы я сказать, но никогда этого не будет во всём. Лишь в каких-то моментах, где Билли сильнее, как женщина.
- Спасибо, счастье моё, - только шепчу я и целую её ладони, а потом и лицо, пряди тонких шёлковых волос, прикрытые глаза, дрожащие ресницы и нежные губы.
- Нет, ну вы поглядите на них… я им помочь пришла, а они тут разврат на полу устроили!
Весёлый голос Нэн заставляет нас синхронно вздрогнуть и поспешно попытаться встать. Дочь смотрит с весельем и теплотой.
- Сама ты «разврат», - фыркаю я, дёргаю длинную прядку её волос. – Это были телячьи нежности.
Билли смеётся за спиной, наверняка качает головой, и возвращается к плите.
- Ну-ну…, - Нэн хмыкает в ответ и выглядывает в коридор. – Эй, Грей, мы призваны умереть с голоду, у родителей тут… телячьи нежности!
- Дурочка, - улыбаюсь, обнимаю её и целую макушку.
Вся в меня.
@темы: моменты вдохновения, все хорошо, как страшно жить, хмм..., вынос мозга, грустная лёгкость, выбивая воздух из лёгких, солнечно-вкусное, цветные картинки с обратной поверхности век, улыбчиво-забавное, акуетительное Оо", Други мои незабвенные, кому на деревне жить хорошо, внезапно О_о", Я вас люблю, но если что не так, идите на хуй (с), кончаю без рук, мы смотрели ковёр отвлекаясь на грибы, мурашит, Кукла должна знать своё место (с), Она что то хотела ска
-
-
28.02.2011 в 05:26Оно все такое настоящее и реалистичное, и оттого вдвойне приятно читать ** Все так сразу живо представляется) Мне очень нравится Нэн здесь - она такая влюбленная девчонка, яркая, живая ** Ну, Уилл тоже хорош - такой педантище xD А еще мне безумно нравится то, как ты строишь повествование - эпизоды очень правильно и гармонично расположены, и каждый из них показывает что-то важное и нужное, обрисовывает картинку) На одном дыхании прочитала **
Черт, сегодня я просто обязана тебя вдохновить по полной х) Хочу продолжения х)
-
-
28.02.2011 в 11:30*довольно мурчит* после такой реакции хочется писать дальше. Собственно, вторая глава ^^
-
-
28.02.2011 в 14:55Интересно, от чьего лица будет следующий эпизод?.. х)
-
-
28.02.2011 в 15:43