Средства-то у нас есть! У нас ума не хватает! (с)
Я. Была. У. Джоша.
На этом можно было бы закончить, но когда дело касается этого человека, молчать подобно преступлению.
Последний раз мы виделись в начале 2012 года. Она была свободной, яркой, с искорками озорства в глазах и шарфом Гриффиндора на шее.
Сегодня это всё та же Юль. Только вот на руках держит маленькое лучистое солнышко с волшебным именем – Иллиана. Солнышко вертлявое, смешное и осторожно присматривающееся к новенькой в лице меня. Первые полчаса прячется за маму, но потом уже смело ковыляет ко мне и протягивает доверчиво игрушки и сандалики. Я улыбалась, а она радостно в ответ щебетала что-то умильное.
Мы стояли на кухне. Юль рассказывала мне что-то про фрпг, про очередные сюжеты, про персонажей. Она всё так же доверяет мне все свои сказки и миры. Она отдаёт мне частичку себя как раньше. Я смотрю на неё, в широкой клетчатой футболке на фоне серого московского неба… смотрю и зашкаливает. «Боги Великие, как я же я люблю тебя!» хочется мне воскликнуть, но я молчу и слушаю. Из комнаты играет Джош. Она затихает и мы переглядываемся с улыбками.
- Он должен петь там, где ты, - киваю я.
- Саундтрек квартиры, в которой я живу? – улыбается в ответ.
Нет, Юлька. Твой. Твоей души. Твоего удивительного светлого и тёплого сердца. Ты всегда для меня будешь звучать в песнях Джоша. Всегда.
Она кормит меня жаренными яблоками с корицей и сахаром. Мы пьём чай и смотрим «Запределье». Я столько лет его хотела увидеть и вот лишь теперь…
Смотреть с ней что-то – восхитительно. То ли она всегда нам для просмотра выбирала такие вещи, которые звучат в нас если не до последнего аккорда идентично, то, в общем, всё равно одинаково. То ли просто когда она рядом, я могу смотреть что угодно. У меня с ней всего лишь «Дом у озера», «Достучаться до небес» и «Шахматы». Теперь ещё удивительно красивый и пробирающий до самого дна существа «Запределье». Молодой Ли Пейс и его сказка. Мы смотрим, немного отвлекаясь на обсуждение и комментарии. Она чуть рассказывает о процессе съёмок. Но в целом почти не прерываемся.
Потом снова говорим. Она хочет знать мои впечатления от всего на свете. Наш разговор течёт плавно, он струится и бежит, иногда сворачивая и меняя направление. Наши разговоры всегда были такими… не было неловких пауз, мы всегда знали, что и как друг другу говорить. Это мне кажется удивительным сейчас. И бесконечно прекрасным.
Потом она хочет проводить меня, заодно погулять с Иль. Стоит такая родная и близкая. И я не выдерживаю, тяну к ней руки:
- Хочу обнять тебя.
Её глаза цвета травяного чая тут же становятся такими тёплыми и в них столько нежности, что я утыкаюсь в её живот носом, когда она подходит. Гладит меня по волосам, а я закрываю глаза и понимаю, что не обнимала её целых три года. Много жизней назад – последний раз. Столько всего произошло с той последней встречи… я уехала из дома, она стала мамой. Всё поменялось. Кроме наших отношений.
- Какая же ты родная, - бормочу я.
Её ладони гладят спину, и она улыбается, я слышу:
- Ну что ты.
Нельзя быть такой особенной, Юль. Нельзя. Спасибо, что ты такая.
Мы идём к метро и опять говорим. Я сжимаю её пальцы и грею замёрзшую ладошку. И мне так хорошо, вот, правда. Я не хочу ничего, просто вот так идти и идти и забыть обо всём мире, потому что сейчас рядом она.
А когда мы прощаемся, когда я уже спускаюсь в метро, я чувствую, как меня колотит. Руки дрожат и я вот - вот разревусь. И потом от Марьино до Крестьянской заставы реально плачу под «Последнюю ночь» - первую песню, которую она когда-то мне подарила.
Мои чувства к этому человеку всегда, кажется, будут такими беспредельно светлыми, самыми сильными, на какие я только способна. И я счастлива, что она продолжает менять мой мир. И давать частичку себя. Потому что я очень-очень люблю её. И храню в сердце каждый вместе проведённый миг.
На этом можно было бы закончить, но когда дело касается этого человека, молчать подобно преступлению.
Последний раз мы виделись в начале 2012 года. Она была свободной, яркой, с искорками озорства в глазах и шарфом Гриффиндора на шее.
Сегодня это всё та же Юль. Только вот на руках держит маленькое лучистое солнышко с волшебным именем – Иллиана. Солнышко вертлявое, смешное и осторожно присматривающееся к новенькой в лице меня. Первые полчаса прячется за маму, но потом уже смело ковыляет ко мне и протягивает доверчиво игрушки и сандалики. Я улыбалась, а она радостно в ответ щебетала что-то умильное.
Мы стояли на кухне. Юль рассказывала мне что-то про фрпг, про очередные сюжеты, про персонажей. Она всё так же доверяет мне все свои сказки и миры. Она отдаёт мне частичку себя как раньше. Я смотрю на неё, в широкой клетчатой футболке на фоне серого московского неба… смотрю и зашкаливает. «Боги Великие, как я же я люблю тебя!» хочется мне воскликнуть, но я молчу и слушаю. Из комнаты играет Джош. Она затихает и мы переглядываемся с улыбками.
- Он должен петь там, где ты, - киваю я.
- Саундтрек квартиры, в которой я живу? – улыбается в ответ.
Нет, Юлька. Твой. Твоей души. Твоего удивительного светлого и тёплого сердца. Ты всегда для меня будешь звучать в песнях Джоша. Всегда.
Она кормит меня жаренными яблоками с корицей и сахаром. Мы пьём чай и смотрим «Запределье». Я столько лет его хотела увидеть и вот лишь теперь…
Смотреть с ней что-то – восхитительно. То ли она всегда нам для просмотра выбирала такие вещи, которые звучат в нас если не до последнего аккорда идентично, то, в общем, всё равно одинаково. То ли просто когда она рядом, я могу смотреть что угодно. У меня с ней всего лишь «Дом у озера», «Достучаться до небес» и «Шахматы». Теперь ещё удивительно красивый и пробирающий до самого дна существа «Запределье». Молодой Ли Пейс и его сказка. Мы смотрим, немного отвлекаясь на обсуждение и комментарии. Она чуть рассказывает о процессе съёмок. Но в целом почти не прерываемся.
Потом снова говорим. Она хочет знать мои впечатления от всего на свете. Наш разговор течёт плавно, он струится и бежит, иногда сворачивая и меняя направление. Наши разговоры всегда были такими… не было неловких пауз, мы всегда знали, что и как друг другу говорить. Это мне кажется удивительным сейчас. И бесконечно прекрасным.
Потом она хочет проводить меня, заодно погулять с Иль. Стоит такая родная и близкая. И я не выдерживаю, тяну к ней руки:
- Хочу обнять тебя.
Её глаза цвета травяного чая тут же становятся такими тёплыми и в них столько нежности, что я утыкаюсь в её живот носом, когда она подходит. Гладит меня по волосам, а я закрываю глаза и понимаю, что не обнимала её целых три года. Много жизней назад – последний раз. Столько всего произошло с той последней встречи… я уехала из дома, она стала мамой. Всё поменялось. Кроме наших отношений.
- Какая же ты родная, - бормочу я.
Её ладони гладят спину, и она улыбается, я слышу:
- Ну что ты.
Нельзя быть такой особенной, Юль. Нельзя. Спасибо, что ты такая.
Мы идём к метро и опять говорим. Я сжимаю её пальцы и грею замёрзшую ладошку. И мне так хорошо, вот, правда. Я не хочу ничего, просто вот так идти и идти и забыть обо всём мире, потому что сейчас рядом она.
А когда мы прощаемся, когда я уже спускаюсь в метро, я чувствую, как меня колотит. Руки дрожат и я вот - вот разревусь. И потом от Марьино до Крестьянской заставы реально плачу под «Последнюю ночь» - первую песню, которую она когда-то мне подарила.
Мои чувства к этому человеку всегда, кажется, будут такими беспредельно светлыми, самыми сильными, на какие я только способна. И я счастлива, что она продолжает менять мой мир. И давать частичку себя. Потому что я очень-очень люблю её. И храню в сердце каждый вместе проведённый миг.